– Что – правда? – уточнил другой голос.
Рика показалась из-за спины матери, держа в руках кофейную кружку, и посмотрела на меня.
Зато они были похожи как две капли воды.
Когда никто из нас не ответил, девушка перевела взгляд на Кристиану.
– Мам?
Та лишь потупила глаза; ее губы дрожали. Она понимала, что все кончено, скрывать это дальше было невозможно.
– Мой отец рассказывал историю… – наконец, произнесла Кристиана. В ее голосе до сих пор сохранился налет южноафриканского акцента. – О нашей прародительнице из Персии, жившей много веков назад. Женщине по имени Махин. – Ее печальный взгляд встретился с моим. – Он говорил, что именно от нее унаследовал черные волосы и глаза цвета воронова крыла.
– По его словам, – продолжила женщина, – каждые несколько поколений она напоминает о себе.
Кровь лавой разливалась по телу; я невероятно разозлился. Не уверен, что должен был испытывать подобную злость, но все равно хотел этого, потому что мне нужно было выплеснуть ее на кого-то.
Как мог человек оказаться таким слабым?
Я пытался понять ее. Мой отец был опасным мужчиной. Да, он угрожал ей, убил ее мужа, наверняка пугал тем, что навредит Рике, и все же…
Как можно так жить? В этом городе, у него под носом, зная, что твой ребенок растет без тебя всего в полутора километрах? Почему бы просто не украсть его на улице в пять, восемь, одиннадцать лет, а потом сбежать?
Шредер Фэйн обладал богатством и связями. Она хотя бы представляла, чего я натерпелся в том доме?
Однако потом я осознал, что, если бы не жил у Гэбриэла, то не смог бы помочь Бэнкс.
Но…
Взгляд Рики, озадаченно сдвинувшей брови, метался между нами.
– Ты была в больнице, – сказал я Кристиане, вспомнив голос и успокаивающие прикосновения ее рук к моему лицу.
У нее на глаза навернулись слезы. Резко втянув воздух, она шагнула ко мне, но я попятился, держа ее на расстоянии.