– И был ли я когда-нибудь иным, кроме как благожелательно настроенным по отношению к вам, Стефан? Уверен, вы знаете, что не был! Постоянная скрытность началась с вас, вы это знаете.
– Нет, нет! Вы заблуждаетесь в целом касательно наших отношений. Вы всегда были, с самого начала, скрытны со мной, хотя я доверял вам все. Это было, я полагаю, естественное следствие нашего с вами разного положения в жизни. И когда я, ученик, стал с вами так же скрытен, как вы, учитель, вам это не понравилось. В любом случае, я собираюсь просить вас заглянуть ко мне и снова повидаться.
– Где вы остановились?
– В Гровнор-отеле, Пимлико[228].
– Так же, как и я.
– Это удобно, если не сказать – странно. Что ж, я задержусь в Лондоне на день-два, затем я собираюсь навестить отца и мать, которые теперь живут в Сент-Лансесе. Хотите увидеться со мной этим вечером?
– Я могу, но не стану обещать. Я хочу час-другой провести в одиночестве, но я теперь знаю, где вас найти, в любом случае. До свидания.
Глава 38
Глава 38
Стефан нимало не размышлял об этой встрече со своим старым другом и когда-то любимым образцом для подражания. Он был опечален тем, что среди всех отвлечений последнего времени слабый голос верности Найту еще говорил в его душе. Возможно, эта стойкость объяснялась тем, что Найт всегда обращался с ним как с простым учеником, даже унижал его иногда, и наконец, хоть и невольно, заставил его пережить худшее унижение из возможных, уведя у него возлюбленную. Эмоциональная часть характера Стефана была создана скорее по женской, чем по мужской, модели; и та ужасная рана от руки Найта, коя по-прежнему была живой и горячей, могла бы исчезнуть вовсе при любящей заботе.
Найт, со своей стороны, был раздражен после того, как они расстались, поскольку ему не удалось сразу же забрать Стефана в руки по своей старой привычке. Те слова, которые случайно вылетели у Смита, насчет кого-то, кто имел больше прав на Эльфриду, если бы произносивший их был гораздо моложе, побудили бы Найта на такой вопрос, как: «Давай, расскажи мне об этом все, мой мальчик», – и Стефан выложил бы все прямо, что хотел сказать об этом предмете.
Стефан, необыкновенный мальчик, несмотря на то что он внешне стал Стефаном, взрослым мужчиной, изобретателем, оживил в памяти Найта тот день. В настоящее время он был не более чем временный житель Лондона; и после того, как он уладил два-три деловых вопроса, которые у него оставались нерешенными в тот день, он рассеянно прогуливался по мрачным коридорам Британского музея в те полчаса, что оставались до его закрытия. Встреча со Стефаном соединила настоящее с прошлым, закрыла ту глубокую расселину, кою образовало его отсутствие в Англии, словно она никогда не существовала, и края той расселины смыкались до тех пор, пока последние обстоятельства его прежнего пребывания в Лондоне не стали буквально вчерашним днем для сегодняшних обстоятельств. Та буря, что бушевала в нем из-за Эльфриды Суонкорт, поднялась с новой силой, только окрепнув после затишья. И впрямь, в эти долгие месяцы отсутствия, несмотря на то что он подавил желание сделать ее своей женой, он ни на минуту не забывал, что она принадлежала к тому типу женщины, которая идеально подходила к его характеру; и, вместо того чтобы вовсе избавиться от мыслей о ней, он все больше смотрел на это как на слабость, которую нужно терпеть.