И все же…

Робкая близость нежного объятия, подобного тому, которое она только что видела, вызвала такое сильное желание, что у нее заныла кожа. Каждое ласковое прикосновение Мердока и Тэллоу было подобно лезвию, скользящему между ее ребер и вонзающемуся в сердце.

Фара знала, что способна любить сильнее, чем большинство людей. Иногда ей казалось, что своей заботой и любовью она способна охватить весь мир. Она хотела обнять каждого нелюбимого ребенка, спасти каждую раненую душу. Ей хотелось обнять человека, которого она любила, и заставить его ответить ей тем же.

Но он этого не сделал, не мог.

Глаза Фары наполнились слезами, но это лишь раздосадовало ее.

«Довольно!» – приказала она себе. Торопливо поднимаясь по широкой мраморной лестнице Нортуок-Эбби, она встретила Тэллоу.

– Вы не знаете, где Мердок? – спросила она.

– В к…кабинете, миледи.

Лишь миновав почти половину огромного лестничного пролета, Фара поблагодарила Тэллоу и схватилась за перила, чтобы подниматься быстрее.

Мердок, сидевший за большим дубовым столом, поднял голову, когда она вошла. Как только он заметил озабоченное выражение на ее лице, его брови тревожно насупились.

– С вами все в порядке, миледи?

– Да, вполне, – солгала Фара, внезапно растерявшись.

– Может быть, вы чего-то хотите? – осторожно спросил Мердок, следя за ее беспокойным метанием из одного конца кабинета в другой.

– Нет. Да. – Фара остановилась, а потом снова заметалась, едва не сбив на пол глобус, оказавшийся у нее на пути. – Я… я не уверена. – Просто она поддалась меланхолии. И чувствовала себя такой… покинутой. Но теперь, когда она смотрела в глаза друга, все это показалось ей таким глупым и безнадежным.

Но непонимание в его взгляде смутило ее. Жалость.

– Почему бы вам не сесть? – Указав на обитый плюшем диван цвета бронзы, Мердок дернул за шнур звонка, вызывая горничную. – Велю принести вам чаю.

Фаре вовсе не хотелось садиться, но внезапно она почувствовала себя слишком усталой и тяжелой, чтобы стоять. Пока Мердок распоряжался насчет чая, она смотрела на свои руки, а потом он сел рядом. Зная, что Фара заговорит, как только сможет, Мердок молчал, пока она собиралась с мыслями и призывала на помощь свою отвагу.

– Я скучаю по нему, – призналась она, не поднимая глаз.

– Полагаю, не больше, чем он скучает по вас.

– Одна часть меня надеялась, что он приедет, а вторая – убеждала, что этого не случится. – Фара повернулась к Мердоку, смахнув сердитые слезы. – Знаете, он был прав. Я действительно дура.