Габриэль сделал шаг по направлению к Ярнеллу. И только твердая рука Страттона удержала его от дальнейших необдуманных поступков.

Аманда чувствовала себя крайне неловко, но что она могла сделать, кроме как голословно все отрицать? По крайней мере два человека в этой комнате могли оценить ее воровские умения. Ярнелл был смелее и хитрее, чем она предполагала. Он построил теорию, которая скорее всего прозвучит убедительно для судей и для присяжных. По его словам, он выступал во всей этой драме лишь в маленькой эпизодической роли, в основном сидя за кулисами.

На протяжении всего допроса миссис Уэверли была страшно напряжена и что-то бормотала, но вдруг не выдержала и воскликнула:

– Какую же невинную овечку ты из себя строишь, подонок! – Она вскочила и устремила на своего пленителя взгляд полный гнева. – Ведь ты не договорил самого главного. Поведай же господам, как два дня назад предложил мне продолжить это дело, чтобы моя дочь воровала для тебя и другие ценности, на которые ты не имел никакого права. Нужно оплатить твои хлопоты и переживания, как ты тогда заявил. И это продолжалось бы до бесконечности, я уверена.

– Это правда? – спросил Габриэль.

– Конечно, нет.

Ярнелл, казалось, был преисполнен священного гнева.

– Неужели вы думаете, что он признается? Он уже мечтал о нитке дорогого жемчуга и примеривался, как будет ее разъединять и продавать по частям.

– Мне ничего не известно о каком-то там жемчуге, – прорычал Ярнелл.

Габриэль, казалось, готов был выбить из него признание силой, но вместо этого он прошел к двери.

– Джентльмены, нужно кое-что обсудить.

Все трое вышли из комнаты.

– Мама, – прошептала Аманда, – одно послание было написано не твоей рукой. Ярнелл писал его сам?

Мать кивнула. Аманда встала и вышла из комнаты.

Три герцога беседовали вполголоса на лестнице, но замолчали, увидев Аманду. Она зашла к себе в номер и вывалила все содержимое своего чемодана, где быстро разыскала связку писем и вытащила ту депешу, которая была написано не ее матерью.

Аманда вернулась в номер Габриэля, и передавая бумагу, проговорила:

– Ярнелл давал мне указание по поводу передачи пряжки.

Страттон вгляделся в строчки.

– Очень хорошо, что она его сохранила. Это все-таки улика, которая прямо указывает на Ярнелла. В противном случае многие могли бы подумать, что вся афера была задумана матерью, а возможно, даже матерью и дочерью совместно.

– К сожалению, я сомневаюсь, что этот почерк может убедить судью. По крайней мере, не до такой степени, чтобы заставить предпочесть слово воровки слову джентльмена, – заметил Брентворт.