– Поверь мне, теперь, в восемнадцать лет, я понимаю, что нельзя было фотографировать человека без его согласия. С радостью отдаю все эти снимки тебе. Я никогда и никому их не показывал. Просто… в десять лет я думал, что в мире нет никого прекраснее тебя, и до сих пор так считаю. Поэтому я и вернулся, как и сказал Мэдисон.

– Потому что считаешь меня красивой?

– Потому что любил тебя почти половину своей жизни.

Я повернулась и посмотрела в зеркало, висевшее на стене за столом Эллиотта. Мои рыжеватые волосы отросли на десять дюймов с тех пор, как Эллиотт впервые сфотографировал меня. Я выглядела как молодая женщина, а не как девочка. Глаза скучного зеленого цвета. Я была совершенно обычной, а не той красавицей, которую описал Эллиотт.

– Эллиотт… Я не вижу того, что видишь ты. И в этом я не одинока.

– Думаешь, именно поэтому неуверенные в себе девушки вроде Пресли и ее подружек так сильно тебя достают? Потому что ты невзрачная? Потому что ты скучная? Обыкновенная?

– Я невзрачная, скучная и обычная, – сказала я.

Эллиотт подвел меня к зеркалу и заставил снова посмотреть на мое отражение. Он был на голову выше меня и, если бы захотел, мог бы уткнуться подбородком мне в макушку. Его бронзовая кожа резко контрастировала с моей бледной кожей; по сравнению с моими светлыми прядями его прямые темные волосы напоминали напечатанные слова на книжной странице.

– Если ты не видишь этого, то поверь мне. Ты прекрасна.

Я снова посмотрела на себя.

– Четвертый класс? Ты серьезно? Я в то время была голенастая и зубастая.

– Нет, у тебя были шелковистые светлые волосы, нежные пальцы, и твои глаза светились жизнью.

Я повернулась к нему и запустила руки ему под рубашку.

– Когда я была маленькой, мои волосы были светлее, жаль, что они потемнели.

Эллиотт напрягся. Мои руки на его голой коже застали его врасплох.

– Твои… твои волосы идеальны такими, какие они есть. – Он был теплым, твердые мышцы его спины напрягались под моими ладонями. Он наклонился, его мягкие губы прижались к моим. Я шагнула назад, к кровати, и Эллиотт замер.

– Что ты делаешь? – спросил он.

– Пытаюсь сделать так, чтобы нам было удобнее?

Он улыбнулся.

– Теперь ты говоришь вопросами.