– Да? – прошептал я, испытывая неимоверное облегчение.

– Я не хочу, чтобы ты пострадал. Ни по моей вине, ни по чьей-либо еще.

– Причинить мне боль способна только ты, – ответил я с тяжелым сердцем. Я не представлял, что Кэтрин скажет в следующую секунду.

Она прижалась щекой к моей груди и крепко меня обняла.

– Твои слова о том, как понять, что любишь кого-то… что если… что если твои любимые люди очень для тебя важны, но все вышло из-под контроля, и теперь те, кого ты любишь, стоят у тебя на пути?

Я посмотрел на нее, ожидая, когда она тоже взглянет на меня. В глазах Кэтрин блестели слезы, и я постарался не паниковать.

– Я помню, как увидел тебя в первый раз. Ты показалась мне самой красивой девочкой из всех, кого я когда-либо видел. Потом оказалось, что ты самая добрая на свете, а потом – самая печальная. Самая напуганная. Самая храбрая. С каждым днем я все больше тобой восхищаюсь, и, если тебе интересно, что пугает меня, я тебе скажу. Я боюсь, что не достоин тебя, но знаю, что буду любить тебя больше, чем кто бы то ни было. Я готов на все, лишь бы защитить тебя и сделать счастливой. Мне остается лишь надеяться, что этого достаточно.

– Знаю. Я все это знаю и люблю тебя за это. Рядом с тобой мне так спокойно, я счастлива. Что если я не могу уйти?

– Что если я могу тебе помочь? – спросил я.

– Как?

Надежда в голосе Кэтрин была почти осязаема, она окутывала нас теплым одеялом; Кэтрин ждала, что я укажу ей выход из положения, но долг и страх покинуть мать сковывали ее по рукам и ногам, и я боялся, что не смогу разбить эти цепи. Чувство вины и страх – это очень сильные твари, они годами грызли Кэтрин изнутри.

– Я могу упаковать твои вещи и отнести в свою машину.

Кэтрин отвела глаза.

– Это место может пойти ко дну с тобой или без тебя. Никто не станет тебя винить, если ты покинешь этот корабль. Если бы твоя мать была в здравом уме, она бы тоже не винила тебя. Любой, кто любит тебя, захотел бы, чтобы ты уехала подальше от этого места – как и ты, любя меня, хочешь, чтобы я держался от него подальше. Поэтому, когда эта гостиница прогорит – а она прогорит, – спроси себя, стоило ли оно того? Какой судьбы хотел бы для тебя твой отец?

По щеке Кэтрин скатилась слеза, она покачала головой.

– Но я не могу просто взять и бросить ее здесь.

– Так давай найдем другой выход. Какую-то социальную программу, помощь правительства. В конце концов, мы оба можем устроиться на работу и посылать твоей маме деньги. Можно дать объявление и найти для нее помощницу. Этот дом не для тебя, Кэтрин. И гости – не твоя семья.