Дюк начал медленно поворачиваться ко мне. Миссис Мейсон задергалась, отталкиваясь ногами, так что ножки стула приподнялись и ударились об пол, и закричала, но кляп заглушил ее слова.

– Заткнись! – выплюнул Дюк. – Ты не могла остаться в стороне, да? Обязательно надо было сунуть нос не в свое дело! Мы же говорили тебе держаться от нее подальше! Говорили, а?

Лицо миссис Мейсон исказилось, она снова закричала.

– Пожалуйста, – кое-как выдавила она через кляп.

Наверху грохнула дверь, и дом содрогнулся от оглушительного крика Эллиотта.

– Кэтрин! – орал он. – Кэтрин, ты меня слышишь?

Миссис Мейсон на миг замерла, потом стала раскачиваться и подпрыгивать, так что ножки стула стучали о бетонный пол. Она выкрикивала что-то вроде: «На помощь!» и «Я здесь, внизу!»

Дюк уставился в потолок, затем поглядел на миссис Мейсон и поднял бейсбольную биту.

Я прижалась к стене и зажмурилась, потом открыла глаза и шагнула к Дюку.

– Довольно, – сказала я, надеясь, что голос не дрожит.

– К-Кэтрин? – удивленно пробормотал Дюк. Подмышки его рубашки с коротким рукавом потемнели от пота, сама рубашка была запятнана кровью. Судя по царапинам на его щеке, миссис Мейсон сопротивлялась до последнего. Одной рукой Дюк сжимал деревянную бейсбольную биту моего отца, а другой моток бечевки. – Что ты здесь делаешь?

– Детектив сказал, что видел детские рисунки, сделанные кровью Бекки. Я сразу поняла, что рисовала Поппи.

Поппи захныкала.

– Я не виновата. Я хочу в кроватку.

– Пойдем, ты ляжешь, – предложила я, протягивая ей руку.

Дюк оскалил зубы и прорычал:

– Ты не должна здесь быть! Убирайся и забери с собой этого мальчишку!

Я быстро взглянула на перепачканную, продрогшую и напуганную миссис Мейсон.

– Я и ее заберу с собой.

– Нет! – Дюк указал на психолога. – Она все испортила! Ты хоть представляешь, через что прошла твоя мать?