Я последовал совету Тани и позвонил в А-1, сказав, что болен. Это было впервые за все пять месяцев, что я там работал. Гарри разозлился, что я не сообщил ему заранее, и я удивился, почему меня больше не волнует, что я ставлю его в затруднительное положение.

Потому что Кейси важнее, чем ездить туда-сюда по бульвару Стрип всю ночь.

У меня было почти отчаянное желание увидеть ее. Я потер ладони о джинсы, как будто был наркоманом, ищущим дозу. Я позвонил ей, и, хотя ей тоже надо было работать, она сумела вырваться.

Я повел свою прекрасную подругу в шикарный ресторан в Мандалай-Бей, откуда открывался вид на сверкающий Стрип. Она сияла ярче, чем все огни за окнами, и не раз дразнила, что я на нее пялюсь.

Еда была восхитительной. То, что мне было нужно после долгого, эмоционально и физически истощающего дня. К тому времени, как мы вышли из ресторана, моя потребность быть с Кейси превратилась в яростное желание побыть с ней наедине. Мы планировали посмотреть еще шоу фонтанов у «Белладжио», но пока мы ждали счет, я придвинулся к ней еще ближе в нашей кабинке.

– Я хочу отвезти тебя домой, – прошептал я ей на ухо, скользя руками по гладкому материалу платья. На ней были замысловатые сапоги до бедер, зашнурованные спереди, и черное платье на пуговицах, которые были почти все расстегнуты, за исключением нескольких штук посередине. Расклешенная ткань открывала гладкую ложбинку ее декольте, когда она шла.

– Никаких фонтанов? – спросила она.

– Не возражаешь, если мы пропустим их сегодня?

Ее рука скользнула между моих ног, поверх брюк. Она нашла мое растущее желание и нежно сжала.

– Этого я хочу больше, – прошептала она мне в ответ.

У себя в квартире я медленно развязал шнурки на ее ботинках, расстегнул пуговицы на платье, одну за другой, пока она не осталась в своем черном кружевном белье. Затем мы отпраздновали установку инсталляции.

Мы праздновали долго и упорно, до самой ночи, пока не рухнули на подушки, измученные и пресыщенные. Мое тело было тяжелым и гудело от убывающих оргазмов. Кейси была мягкой и безвольной, свернувшись калачиком рядом со мной, ее голова покоилась на моем плече. Радиочасы показывали два пятнадцать ночи.

– Ты был очень активным сегодня, – сказала она.

– Я ведь не сделал тебе больно, правда?

– Боже, нет, – она прижалась ближе, – возможно, завтра я не смогу ходить, но это того стоит.

Я наклонился, чтобы поцеловать ее волосы.

– Просто делаю то, что ты сказала в Большом Бассейне. Беру каждое мгновение и выжимаю его на полную.

– Мне интересно… – она провела пальцами по моей груди, по шраму и по плечу, – ты хоть немного подумал, чтобы позволить мне пригласить твоих старых друзей из университета Лас-Вегаса на инсталляцию на следующей неделе? И из Карнеги тоже, хотя им нужно было бы сказать раньше. Я знаю, что это не так…