Глава 32. Борис

Борис и Анна по вторникам вечерами всегда играли в карты у соседей. Война или не война, оккупация или не оккупация. Они ходили к Ивановым на стаканчик вина и легкий ужин, который с каждой неделей становился все легче. Елена играла в спальне с Надей. За запертыми дверями ставили на фонограф Баха, при закрытых ставнях обе пары расслаблялись над тонкими кусочками сала. За столом, чувствуя себя уверенно, как это бывает в обществе старых друзей, Владимир говорил об ученике, которого они с Мариной прятали на чердаке своей школы. Его родители пропали, а он сам скрывался дома три дня, прежде чем решился выйти. И хотя Франсису было всего тринадцать, ел он как ломовая лошадь, и было очень трудно добывать дополнительные продукты.

Разговор перешел на их детей. Борису нравилось слушать, как Анна рассказывает о Елене. Ее тон становился нежным. И глаза тоже. И хотя она измучилась в вечных очередях за хлебом, маслом и другими продуктами, Анна не позволяла войне отразиться на ее лице. Никаких тревожных морщин, никакого гнева. Время от времени у самого Бориса опускались плечи от чувства поражения и – да, из-за горечи по поводу собственной жизни. Выходит, они бежали от революции лишь для того, чтобы столкнуться с войной… Но Анна держалась прямо, как всегда, и ее сила поддерживала его.

Когда тарелки были убраны, Борис перетасовал и сдал карты. Анна просияла, увидев свои, и он был рад.

В дверь постучали. Они пораженно переглянулись. Может быть, это что-то значило, а может, и ничего. Тот, кто за дверью, уйдет. Мы подождем.

«Бам! Бам! Бам!»

Глядя друг на друга, друзья молчали. Владимир, Марина и Анна опустили карты. Борис продолжал держать свои в руке. Владимир пошел к двери и посмотрел в глазок. Его спина напряглась, подтвердив то, что Борис уже понял. Гестапо.

Ох, они нас застукали… Мы играем в карты и слушаем Баха, а наши дети играют в спальне…

Владимир медленно открыл дверь. Внутрь ворвались четверо нацистов. Один направил на Владимира пистолет. Двое других принялись сбрасывать с полок книги, еще один сорвал покрывало с дивана. Чертовы проныры, им всегда мало! Может быть, они узнали о том мальчике? Владимир и Марина были учителями, а не революционерами, но им грозила опасность из-за того, что они помогали ребенку. А по какой причине нацисты сюда явились? Впрочем, разве им нужны причины?

Борис уже не удивлялся при виде таких людей. Парижане знали нацистов с наилучшей стороны, в начищенных сапогах, покупающих сувениры для своих матерей. И знали их худшую сторону. Они слишком много пили, а потом, шатаясь, бродили по улицам. Наливались кровью после дерзких отказов парижанок. Конечно, нацисты не видели в парижанах ничего хорошего. Голодные и возмущенные, женщины грызлись между собой в очередях за мясом. Да, они были внутренними врагами. Друг другу, рядом друг с другом, вне себя от злости.