Как-то странно все это.

Народ начал собираться к шести, и почти все что-то приносили с собой. Пиццу, выпивку или колеса. Один парень пришел, таща под мышкой надувную куклу.

Господи, прямо как в кино, думала я.

Тревор даже не знал большинство своих гостей, но его это не волновало. Он просто курил то, что ему предлагали, и не давал пустеть своему стакану, и тусил в толпе. Я в жизни не видела, чтобы кто-то так уверенно себя чувствовал среди толпы незнакомцев. Я же не могла дождаться, чтобы они все убрались и чтобы мы закончили то, чем начали заниматься в спальне.

Выйдя наружу покурить и вдохнуть свежего воздуха, я увидела Августа, стоящего в одиночестве возле дома. Наполняя из бочонка свой стакан, я смотрела на него. Он выглядел просто ужасно. Он страшно похудел, но не купил новую одежду, и на нем все висело. Он шатался, как будто был уже сильно пьян, и курил сигарету, на конце которой висел столбик пепла сантиметра в три. И даже в темноте было видно, что у него сильно отросли светлые корни волос.

Я не разговаривала с ним с тех пор, как прогнала его от себя в школе. Я не знала, что ему сказать, но решила, что, когда подойду к нему, что-нибудь придумаю.

Но я так к нему и не подошла.

Едва я сошла с крыльца, как из двери выбежал Тревор и провозгласил:

– Вот она!

Я обернулась, и страшно радостный Тревор Уолкотт тут же подхватил меня на руки.

– Я соскучился, – прошептал он мне на ухо, прежде чем поставить меня на землю.

Я улыбнулась и ответила:

– Я тоже.

Притянув его за шею, чтобы он нагнулся, я прошептала ему на ухо:

– Не могу дождаться, когда ты уже всех их выгонишь.

Тревор тут же отступил на шаг и заорал:

– Все! Убирайтесь к черту!

Толпа захохотала и одобрительно зашумела, а потом продолжила тусить.