Я, нахмурившись, посмотрела на него снизу вверх.

– Ты принял литий? – Даже я знала, что это не наркотик для вечеринок.

– Нет. Я принимаю литий, – сказал он, застегивая штаны. – От депрессии. И самореза.

– Господи. Ты режешься?

– Нет, с тех пор как принимаю литий, но… У него есть побочки. Особенно после алкоголя.

Мне бы пожалеть его, но я не стала. Я просто уже не могла. Я пришла, ища утешения и траханья, а вместо этого получила полный дом придурков, которые даже заступиться за меня не могли, а у этого на меня вообще даже не встало.

С меня было достаточно. Я подождала, пока Тревор смешался с толпой в гостиной, собрала свои вещи и пошла к Джульет. До нее было километров пять, но меня довело туда мое глубочайшее, душераздирающее разочарование во всем человечестве.

Я пришла к ее дому уже после полуночи, поэтому взяла ключ под вазоном, открыла дверь, на цыпочках пробралась в комнату Джульет, стянула ботинки и забралась в постель к своей, похоже, последней оставшейся подруге.

С утра Джульет, кажется, была рада меня видеть. Собираясь на работу, я рассказала ей обо всем, что случилось прошлым вечером, а она сказала, что ее дела с Тони тоже идут не наилучшим образом. Чем больше она пыталась уговорить его как-то собраться ради ребенка, тем больше он от нее прятался. Как раз прошлым вечером Тони уехал куда-то с Карлосом Альварезом и пока не возвращался.

Черт, я почувствовала себя скотиной. Я-то считала, что это у меня проблемы. А Джульет только-только исполнилось шестнадцать, и она должна была вот-вот родить чертова ребенка от наркодилера, связанного с местной бандой. Как вам такие перспективы?

Джульет отвезла меня на работу в «Корвете» Тони. Ее живот еле помещался за рулем. Она водила, как параноидальная бабушка, но, когда по радио Мадонна запела «Каникулы», мы сделали звук на полную громкость, начали подпевать во все горло и – на какой-то миг – снова стали вести себя как девчонки.

Доехав до работы, я обняла Джульет вместе с ее животом и сказала, что люблю ее. Не знаю почему. Мне просто показалось, ей это нужно. Когда она отъезжала, я готова была поклясться, что слышу где-то вдалеке рев мотора Рыцаря. Я замерла, как олень в свете фар, – прислушиваясь, приглядываясь, – но звук не приближался, а затихал.

Слава богу.

Выдохнув, я побежала на работу, мечтая для разнообразия сосредоточиться на чем-то бессмысленном.

38

38

Через несколько часов я выскочила на перекур и обнаружила у себя в телефоне шесть пропущенных звонков и три голосовых сообщения, и все от Тревора. Господи. Я прослушала сообщения, ожидая услышать: «Куда ты ушла? Я так волновался. Бла-бла-бла», но вместо этого Тревор спрашивал меня про Августа. Он хотел знать, не слышала ли я что-то от него и не знаю ли, где он.