Когда я уже начала думать, что этому не будет конца, доктор – пожилой мужчина с белыми волосами и лицом, говорящим, что у него вообще-то есть занятия и получше, – принес нечто, похожее на огромные ножницы И РАЗРЕЗАЛ НА ФИГ и так истерзанную вагину Джульет. Оттуда одним рывком вылетел сине-лиловый младенец, и, пока сестра очищала и мыла его, Доктор Наплевать зашил все обратно иголкой с ниткой.
Из-за кровотечения и состояния младенца сестры сказали, что нужно что-то проверить, прежде чем дать его матери. Как только они ушли, Джульет в изнеможении забылась сном, а ее мама сказала, что ей нужно пойти позвонить.
Мы с Джульет снова остались вдвоем в палате, но сейчас все изменилось. Джульет выглядела совсем другой. Старше. Милее. Мудрее. Джульет на моих глазах стала мамой.
– Простите, – заглянула в палату одна из сестер. – О, да она спит. А ты не знаешь, как назовут ребенка? Мне надо написать имя на браслете и заполнить бумаги.
– Джульет, – прошептала я, тихонько встряхнув ее. – Джульет, им нужно имя ребенка. – Ее лицо изменилось даже до того, как она открыла глаза, и подбородок начал дрожать.
– Тони, – прошептала она, совершенно разбитая.
– Мы собирались назвать его Энтони Младший, но теперь… – Она посмотрела на меня глазами, полными слез. – Он не пришел, Биби. Он даже не пришел. Как он мог? Он пропустил это! Я не могу назвать ребенка в его честь! Он даже не пришел!
Но я-то знала правду. Я знала, что Тони не пришел, потому что случилось что-то плохое. Что-то очень, по-настоящему плохое. И теперь у ребенка Джульет не было имени, а может, не будет и отца. И все это моя вина.