– То есть… мне разрешено снова кататься на коньках? – спросила я ее. Потому что я должна была удостовериться. Мне необходимо было удостовериться.
Врач кивнула, улыбаясь и глядя на меня так, словно понимала, сколько брошено на чашу весов и как много значат для меня ее слова.
– Вы здоровы настолько, насколько это возможно.
Все мое тело охватило возбуждение, облегчение, нервозность. Но я спросила.
– Точно?
Губы врача еще больше растянулись в улыбке, когда она, на секунду скосив глаза в сторону, сказала:
– Да.
Мне на плечо резко опустилась рука, так что я вздрогнула всем телом, и я не смогла удержаться от того, чтобы не покоситься на Ивана. Другая его рука уже оказалась сбоку от меня, и я хлопнула своей ладонью по его и, переплетя свои пальцы с его пальцами, сжала ее. Он наклонил голову вперед, опустив подбородок мне на плечо, мы стояли щека к щеке. Его грудь прижималась к моей спине.
– Мы сделали это, Фрикаделька, – сказал он, прижимаясь ко мне всем телом и говоря, что мы сможем принять участие в чемпионате Северной Америки, следующем соревновании, куда нас – его – пригласили.
Мы были способны это сделать.
Мы хотели использовать еще один шанс.
Глава двадцать вторая
Глава двадцать вторая
Хорошо, что никто не говорил мне о том, что наверстать пропущенные в начале сезона восемь недель будет легко, потому что это было не так.
Совсем не так.
Последние две недели были самыми изнуряющими в моей жизни, при этом целый месяц я возвращалась в КЛ и тренировалась до полуночи. В это время я была не одна. Все время со мной находился мой самый лучший друг.
Я наслаждалась каждой утомительной, изматывающей, приносящей разочарование или боль минутой.
Тем более тогда, когда я стояла у окна фургона, приехавшего, чтобы отвезти Ивана, меня и еще шесть других пар с их тренерами в спорткомплекс, где на следующий день должны были проходить соревнования. Облегчение, которого я не испытывала никогда прежде, наполнило мои легкие и освободило их, когда я увидела огромное здание с баннерами вокруг него. ЧЕМПИОНАТ СЕВЕРНОЙ АМЕРИКИ, 23–26 НОЯБРЯ. На одном из них даже был изображен Иван – один, – приземлившийся сразу после прыжка годом раньше.
Мы были здесь, и это был не сон.