– Привет!
– Привет, Сага, – приветствовал меня мужской голос. Бархатный и мягкий, как мурлыканье, выворачивающий меня наизнанку. – Как поживает моя малютка?
– Алан? – спросила я дрожащим голосом, хотя уже знала ответ. Колени подкосились, и мне пришлось опереться на стойку, чтобы не упасть. Хотя мой рассудок понимал, что Алан не здесь, тело среагировало так же, как всегда при звуках его голоса. У меня выступил холодный пот, а сердце неистово забилось и одновременно судорожно сжалось от острой боли воспоминания.
– Как поживает моя малютка? – спросил он и закрыл за собой дверь. Одним щелчком запер замок, к которому только он имел ключ. Маме он сказал, будто бы я его потеряла.
Как поживает моя малютка?
спросил он и закрыл за собой дверь. Одним щелчком запер замок, к которому только он имел ключ. Маме он сказал, будто бы я его потеряла.
– Нам сегодня много задали на дом, – объяснила я, не поднимая глаз: это было лучше, чем не отвечать ему.
Нам сегодня много задали на дом,
объяснила я, не поднимая глаз: это было лучше, чем не отвечать ему.
Живот судорожно сжался, и я захотела пропустить ужин.
Живот судорожно сжался, и я захотела пропустить ужин.
Он подходил ко мне в темноте, и звук его шагов выдал, как близко он уже.
Он подходил ко мне в темноте, и звук его шагов выдал, как близко он уже.
– Какой предмет?
Какой предмет?
– Математика. – Я натянула одеяло до самого носа. Как будто могла таким образом спрятаться от него.
Математика.
Я натянула одеяло до самого носа. Как будто могла таким образом спрятаться от него.
– Я раньше неплохо разбирался в математике. – Он включил мою настольную лампу, и я увидела, как он возвышается надо мной. Его волосы были подстрижены так коротко, что я видела просвечивающуюся кожу головы.
Я раньше неплохо разбирался в математике.