Не бороться.

Терпеть.

Не противоречить.

Молчать.

Не сомневаться.

Соглашаться.

Эти правила вошли в мою плоть и кровь, потому что если я не соблюдала их, то бывала наказана. И когда я услышала этот голос, то словно ощутила его удары и жгучую боль.

– Я ожидал, что ты сразу сядешь в самолет, – сказал Алан этим приказным тоном, который не допускал возражений. Потрогай меня! – Ты будешь праздновать Рождество со своей семьей, и я позабочусь о том, чтобы ты забыла этого Луку. Понятно?

Нет.

– Понятно? – прошипел Алан.

Я открыла рот, чтобы произнести одно это слово, которое могло спасти меня от Алана, но вместо этого с губ сорвался лишь просительный, жалобный стон.

– И не надо снова хныкать. Я в течение многих лет давал тебе крышу над головой, кормил и терпел твою чокнутую подругу Меган. А как насчет твоей мамы? Она надоела мне своими ночными жалобами, что ты не отвечаешь на ее звонки. Так себя не ведут. Итак, или ты садишься на ближайший рейс до Мэна, или я сам приеду за тобой. Твое решение. Что должен…

Я закончила разговор, прежде чем он задал вопрос. То, чего он хотел от меня в прошлом, я всегда была готова дать ему раньше или позже, чтобы удержать его подальше от Норы и чтобы защитить себя саму. Это было странно, но в определенные дни было легче закрыть глаза и вытерпеть несколько минут с Аланом, чем бороться с ним. Иногда я была слишком усталой, чтобы бороться. А иногда я не могла вынести мысль о том, что буду бороться и все равно проиграю. Тогда я без сопротивления делала то, что он требовал от меня, и внушала себе, что это не поражение, ведь я даже не защищалась.

Звонок телефона оторвал меня от мыслей. Я сморгнула слезы. На дисплее снова высветилось имя Норы. Вероятно, я медленно сходила с ума, но я вообразила, что звонок стал яростнее, а вибрация злее.

Я не боюсь.

Страх не реальный.