– Впоследствии именно эти сомнения не давали мне покоя. Ее живот становился все больше, а я продолжала надеяться, что она не беременна, что она не станет матерью. – Мама заплакала сильнее, и я едва сдержала порыв ринуться к ней.

Я еще не была готова поддержать ее, помочь ей простить саму себя.

– Я никогда не хотела детей, – призналась она, успокоившись. Даже после тридцати она продолжала наслаждаться свободой и мыслью, что может сорваться куда угодно, в любое время, по любому звонку. Но, конечно, она не могла. Мама была с папой, да и таинственного звонка она так и не дождалась. – Я не хотела детей. Мне нужна была только ты.

Мама сказала, что в жизни не видела столько трубок на таком маленьком ребенке.

Ее молнией пробрал материнский инстинкт.

– Ты вся посинела… – прошептала она.

Медсестра разрешила ей дотронуться до моей головы, которая казалась настолько крохотной, что поместилась бы в ладони. Голубоватого цвета кожа, будто синяки, виднелась между темными пушинками. Мама вдруг остро осознала, что я никогда не почувствую таких прикосновений от Эвелин.

Я вообще никогда не почувствую ее прикосновений.

Мама не понимала, как Берт узнал, что Эвелин попала в больницу. Каким-то непонятным образом он всегда был в курсе всего, что происходит в ее жизни, будто заранее нанял детективов, следящих за каждым ее шагом.

Он ворвался в отделение с требованием увидеть дочь.

«Я хочу ее увидеть!» – рявкнул Берт на медсестру, которой не повезло оказаться рядом с ним в этот момент.

Мама положила руку на его плечо. Он взглянул на нее, но не узнал.

«Сьюзи, – объяснила она. – Сестра Билли. Давайте присядем».

Она отвела его в зал ожидания.

После того как мама повторила всю немногочисленную информацию, которую узнала от врачей, Берт спросил, кто занимается расследованием. Следователи уже осмотрели дом? Опросили работников скорой помощи? Как долго длился приступ у Эвелин? Тысячи мыслей разрывали его голову.

«Билли, – внезапно прорычал Берт. – Это его рук дело?»

– Билли никогда ему не нравился. Абсолютно необоснованно.

Когда Билли и Эвелин учились в колледже, Берт выступал против того, чтобы его дочь встречалась с парнем из менее престижного вуза, хотя их отношения начались еще в школе. Когда они вновь сошлись, Эвелин всегда приходила на семейные ужины с Билли. Берт делал вид, что не слышит его вопросов о последних достижениях в сфере удобрений или гибридизации растений. Каждый месяц женщины, которых приводил Берт, сменяли друг друга, а Билли оставался, и с каждой пассией Берта Эвелин обходилась невероятно вежливо – задавала вопросы о ее начинающей актерской карьере и гуманитарной деятельности. Берт же вел себя так, словно не знал, кем работает Билли и откуда он вообще взялся. А когда Эвелин и Билли решили пожениться, камнем преткновения стала его религия – он был иудеем, пусть и далеким от веры.