– Пчелка? – зовет она. – Пчелка, ты дома?

Я хочу ответить «Да, в комнате Кристофера», но это больше не комната Кристофера. Это просто пустое пространство.

– А, вот ты где, – говорит мама, подходя ко мне. – У меня есть кое-что для тебя. – Короткая пауза. – Так, безделица.

– Да? И что же? – в моем голосе скептицизм и любопытство.

– Вот.

Она протягивает мне три компакт-диска: «Loc-ed After Dark», «Vulture Street» и «Get Born».

– Ты оставила их у себя? – напряженно спрашиваю я.

– Конечно, нет. Мы же договорились, забыла? – улыбается она. – Эти я заказала для тебя позавчера. Сегодня их доставили. – Пауза. – Я хотела, чтобы они были у тебя. Они новые. Но воспоминания – те же.

При этой фразе у меня пересыхает горло и сжимается грудь. Если я отвечу сейчас, то заплачу.

– Не возражаешь, если я включу музыку? – спрашивает мама.

– Нет, – говорю я, и ее лицо расплывается у меня перед глазами.

Начинается песня, и мое сердце бьется быстрее. Как будто после смерти Кристофера оно работало слишком медленно. «Are You Gonna Be My Girl» группы Jet. Мой брат любил эту песню. Она играла два лета подряд. А сейчас начинается третье.

Когда мама включает стереосистему в гостиной на полную, мне кажется, что весь дом вибрирует. Каждая стена, каждое окно, каждая клеточка в моем теле. Слезы бегут по моим щекам, и я не знаю почему.

Мама входит в комнату. Она улыбается. А потом начинает танцевать. Свободно и беззаботно. Так же, как тогда – Кристофер. С широко раскинутыми руками и выражением лица, будто она не от мира сего. Я смотрю, как она танцует, вижу, как она отпускает себя, и позволяю себе заразиться. Песня течет сквозь меня. Голос певца, гитары, басы, барабаны. Я – эта песня. Я – мой брат. А потом я танцую. Танцую так, как никогда не танцевала. И дело не в красоте танца, не в том, чтобы кому-то понравиться или угодить, – важен момент. Слова Кристофера всплывают в моих мыслях и снова гаснут. Как и он сам. Я вижу его улыбку. И смех. Я вижу, как он сидит в своей гребной лодке, на самом верху на небе, почти на другой стороне. И я танцую.

В одной из записных книжек Кристофера я нашла слово «тарантизм». Этот термин – производное от названия паука тарантула, и обозначает психическое заболевание, вызванное укусом насекомого, нередко сопровождаемое неконтролируемым желанием танцевать. Современная интерпретация этого термина такова: преодоление меланхолии с помощью танцев. Может быть, это как раз то, чем мы сейчас занимаемся. Может быть, это наш способ попрощаться. Или мы просто живем.

Затем начинается любимая часть Кристофера. Гитары ускоряются, певец поет громче, и мы приближаемся к кульминации. И танцуем. Мы с мамой, в бывшей комнате Кристофера.