По крайней мере, мой пульс повинуется, становясь не таким болезненно-частым. Кухня выглядит неправильно, но она не опасна. Я иду дальше.

Грязный коридор, испещренный пятнами плесени. Штукатурка покрыта пузырями и потеками. На стенах все еще висят фотографии в рамках, но гниль скрыла то, что некогда было изображениями любящей семьи, милых детей. «Этот дом, – думаю я, – похож на карту травмированного мозга Джонатана. Какие-то части остались на месте, какие-то сгнили, какие-то находятся в неестественно идеальном состоянии».

Его комната обезображена – но не стихией, хотя окна выбиты, а ковер скомкан и покрыт плесенью. Это как будто сделано… нарочно. Кто-то крушил мебель – наверное, топором, – превращая ее в безмолвно вопиющие обломки. Книги разорваны, так же как одежда и постельное белье.

«Он ненавидит себя. Или кто-то другой ненавидит его так сильно». Я могла бы оплакать мальчика, которым он когда-то был, мальчика, который потерял младшую сестру, но к монстру, которым он стал теперь, следует относиться совершенно иначе.

«Ты держала в объятиях женщину, которая убила собственных детей», – говорю я себе. Но это другое. В чем-то… каким-то образом это ощущается иначе. Я не могу определить, почему так; в отличие от Джонатана, я на самом деле не хочу этого понимать.

Я просто хочу прекратить это.

Следующее помещение – комната его сестры, и она душераздирающе идеальна: святилище, чисто прибранное, аккуратное, ждущее, когда мертвая девочка войдет в дверь, уснет на кровати, застланной розовым покрывалом с рюшами, перед этим надев белоснежную ночную рубашку, лежащую поверх покрывала. Я смотрю на плакаты с фотографиями музыкальных групп, развешанные по стенам, на мягкие игрушки, на игры. Мое сердце болит за эту девочку: не только потому, что она никогда не увидит этого всего, но и потому, что во имя ее было сотворено столько зла.

Джонатана здесь нет. И Кец тоже. Я проверила каждое место, где он мог ее держать, но здесь нет ни следа их присутствия.

Значит, остается маяк. Я иду.

26

26

СЭМ

Гвен права относительно отсутствия реальных, прочных улик, но я все равно пытаюсь; звоню в ТБР и попадаю на того следователя, которого Хавьер видел в больнице, – Хайдта. Я выкладываю ему все. Говорю ему, что человек, которого они ищут, находится в Сала-Пойнт в Северной Каролине. Что он – серийный убийца, маньяк, который похитил Шерил Лэнсдаун, а теперь еще и Гвен с Кецией. Говорю, что это невероятно срочно, а он… отвечает, что проверит эти сведения.

Он считает, что я его обманываю. И я его действительно обманываю, но лишь немного. Все факты на виду, но он просто не смотрит на них. Или, по крайней мере, шевелится недостаточно быстро.