– Хм, не хочу тыкать носом в очевидное, но ты идешь на выпускной бал с другим парнем.

– Тебе определенно не о чем беспокоиться, – произнесла она с веселой улыбкой, а затем пристально посмотрела мне в глаза. – Но я сейчас серьезно. Я доверяю тебе, Миллер.

– Я тоже тебе доверяю, Ви, – ответил я. И это правда, но мысли о том, что Ривер будет касаться ее, танцевать с ней и фотографироваться, как делают настоящие парочки, были подобны соли на ране. Кроме Вайолет, у меня больше не осталось ничего, и мне не хотелось ею делиться.

Ты ведешь себя как гребаный собственник, отчитал я сам себя. Как Чет. Не будь как Чет.

– Я буду скучать по тебе, – произнесла она, когда мы в ее внедорожнике выехали с пляжа на Клиффсайд-стрит. Я написал Эвелин, чтобы она забрала меня возле кафе «Кофейная гуща», а не из дома, чтобы избежать очередную стычку с Четом.

– Я тоже, – ответил я. – И мне жаль, что я пропущу твой день рождения.

– Не тебе одному, – заметила она с лукавой улыбкой.

Вайолет припарковала машину перед кафе. Она повернулась ко мне и нежно поцеловала.

– Ни пуха ни пера. Позвони мне, как только все закончится.

– Хорошо. – Я погладил ее по щеке и снова поцеловал. Я попытался впитать в себя немного ее неиссякаемого оптимизма, пускай сладость ее губ прогонит горечь сомнений. Но внутри все скручивалось, а мысли наполнились неуверенностью и страхом.

– Я позвоню тебе завтра вечером. И повеселись на выпускном. Уверен, ты будешь очень красивой.

– Буду мечтать, что ты со мной. – Она поцеловала меня в последний раз, и я вылез из машины, забрав свои вещи.

Я уже входил в кафе, когда позади меня раздался визг шин. Вайолет задом сдавала с парковки, но затем резко затормозила. Распахнула дверь и бросилась ко мне, задыхаясь, с горящими глазами. Бледная фарфоровая кожа на щеках раскраснелась, а алые губы приоткрылись.

– Я люблю тебя, – выпалила она.

Ее слава так сильно поразили меня, что перехватило дыхание.

– Я уже начала отъезжать, но поняла, что не смогу. Не смогу отпустить тебя в Лос-Анджелес, пока ты не узнаешь, что я люблю тебя. И всегда любила. С тех пор, как нам исполнилось тринадцать, я была глупа и напугана. Боялась того, как сильно я тебя люблю. Насколько глубоки мои чувства. – Она покачала головой, ее темно-синие глаза блестели от слез. – Потому что они очень глубокие, Миллер. И дна их не видно.

Я уставился на нее, пока ее слова теплым дождем омывали мое сердце. Каждое слово растопило тревогу, ослабило страх, наполняя меня теплом.

Вайолет изучала мое потрясенный вид.

– Тебе не обязательно отвечать…