Она слабо улыбнулась.

– Эй, привет. Решил вздремнуть перед своим..? – Ее слова оборвались судорожным вздохом, когда я сел, и послеполуденное солнце осветило мое лицо. – Миллер… Боже мой, что случилось? – Она дотронулась до моего подбородка, развернула, чтобы получше рассмотреть, а затем чуть не заплакала. – Твоя шея. Кто это сделал с тобой? Чет?

Я кивнул.

– Я в норме. Но, черт, посмотри на меня. Теперь я не смогу полететь в Лос-Анджелес.

– Конечно, сможешь, – яростно воскликнула она, ее голос источал решительность. – Нельзя позволить ему тебе помешать.

– Предлагаешь встретиться с потенциальным начальником в таком виде? Я выгляжу жалким. И не хочу, чтобы меня жалели.

– Они и не станут. Особенно, когда ты споешь. – Она притянула меня к себе, ласково прижимая мою голову к своей уютной на ощупь толстовке.

– Он меня выгнал, Ви, – пробормотал я, уткнувшись ей в живот. – Он выгнал меня из дома.

Второй раз в жизни я оказался бездомным.

– Нет, – дрожащим голосом произнесла Вайолет. – Он не может.

– Смог. А мама была слишком испугана, чтобы с ним спорить. Теперь у меня остался единственный шанс все изменить. Поехать в Лос-Анджелес, убедить их меня спонсировать, а затем вернуться и надрать Чету задницу.

Но вслух эта идея казалась еще более неправдоподобной.

Вайолет села на скамейку рядом со мной.

– Ты можешь это сделать, и сделаешь, – произнесла она, смаргивая слезы, но ее решимость взяла верх. Она обвела взглядом хижину. – Мне показалось, что я видела здесь аптечку.

– Холден приносил одну. – Я указал на маленькую коробочку с лекарствами, стоявшую возле тихо гудевшего в углу генератора.

Вайолет принесла ее на стол. Я вздрогнул, когда она прикоснулась антисептической салфеткой к ссадине на щеке. – Завтра покраснение уже спадет и будет выглядеть лучше.

Я заметил, что она ничего не сказала об отпечатках пальцев на моей шее, которые красноречиво выдавали произошедшее. Их не спрячешь.

Снаружи послышались голоса.

– Черт, остальные уже здесь, – проворчал я. – Не хочу, чтобы они видели меня в таком состоянии. Как же унизительно, черт побери.

Вайолет коснулась моей щеки.