– Я оплачу твое обучение.

Она вздохнула, а я остро ощущал кожей, как ее обнаженная грудь на вдохе прижимается ко мне.

– Не знаю, Миллер. Мне трудно, но я уже говорила Шайло, что плохого в этом ничего нет. Я становлюсь сильнее. Более сосредоточенной и целеустремленной. Тяжелая работа мне по силам. Но я оказалась не готова к тому, как нелегко находиться вдали от тебя.

– И я тоже. Будет слишком, если попросить тебя остаться со мной на весь тур?

– Да, – твердо ответила она. – Потому что больше не будет никакого тура, ведь правда? Что говорит доктор Брайтон?

– Что мне нужно больше отдыхать. Может, он и прав. Я не хочу таскать тебя за собой по всей стране, Вайолет, и не хочу снова оставлять тебя. Но завтра на концерте в Сиэтле будут руководители «Рук помощи», а с ними куча детей. Я не могу их подвести. Черт возьми, я и так их подвожу. Если отменить гастроли, то и они и лейбл получат меньше денег.

– Будут и другие гастроли, Миллер. Никто не станет возмущаться, ведь речь идет о твоем здоровье.

– Я выступлю на этом концерте. Ради них. Один концерт, и тогда сможем планировать дальнейший шаг.

Вайолет немного помолчала, потом вскинула подбородок и посмотрела на меня.

– Тебе это нравится? Из статьи в «Роллинг Стоун» создалось впечатление, что нет.

– Мне нравится быть на сцене. Выступать перед фанатами. Но все остальное какой-то сюрреализм.

– В смысле?

– Куда бы я ни пошел, люди говорят мне, какой я крутой, даже если не знают меня. Даже когда я веду себя как полный придурок. Я уже полгода ни с кем по-настоящему не разговаривал. Мне достаточно сказать «хочу пить», и десяток людей бросится подать мне стакан. Знаю, что верх идиотизма жаловаться на подобные вещи, но очень легко, черт побери, позволить всему этому вскружить мне голову. Я жертвую на благотворительность, чтобы почтить борьбу моей мамы и не забывать свое прошлое.

Вайолет улыбнулась и поцеловала меня в грудь над сердцем.

– Мне нравятся твои слова. – Она опустила взгляд, ее голос стал глуше. – А что насчет твоего отца?

Живот скрутило в узел, расслабленная тяжесть во всем теле исчезла. Я сел и потянулся за стаканом воды на ночном столике.

– А что с ним? Я знаю, зачем он звонит спустя семь лет, явно не чтобы меня поздравить. Хочет получить свою долю.

Вайолет села рядом со мной и натянула простыню на грудь.

– Возможно. А вдруг нет? Вместо того чтобы гадать, чего он хочет, спроси себя, чего хочешь ты. Хочешь поговорить с ним?

– Зачем мне с ним разговаривать? Он разрушил наши жизни. Мы были вынуждены жить в гребаной машине. Маме приходилось делать… ужасные вещи, чтобы выжить. Он не заслуживает даже ответа на свои телефонные звонки.