– Эй, – возмутился Кристофер, – ты ведь должна быть на моей стороне!

– Да черт возьми, зачем тебе вообще нужны какие-то гребаные стороны?

Я с довольным видом подошел к Оливеру и сунул свою руку ему в ладонь.

– Ты не хочешь… показать мне тут все?

– Конечно, Люсьен. Прости, что я тебя бросил.

– На самом деле я боялся, что ты решишь, будто я сбежал от тебя. Но то, что происходило около дома, очень напоминало знаменитую перестрелку у корраля «О-Кей»[76], и я боялся попасть под перекрестный огонь вашей полемики.

– Я… я… я даже не знаю. Но понимаю, что вел себя ужасно. – Он оглянулся и посмотрел на свою невестку. – Мия, извини меня. Такого больше не повторится.

Мы покинули шатер и решили пройтись, и при других обстоятельствах это стало бы чудесной прогулкой по саду. День был ясным и солнечным, я напился шампанского, благоухали цветы, порхали бабочки, но Оливер был весь напряжен и вибрировал, как массажер для простаты, только вот в этом не было ничего забавного.

– Прости, – повторил он, наверное, уже в тысячный раз. – Я не должен был приводить тебя сюда.

– Да ладно. Я не так уж плохо себя веду.

– Нет, я веду себя отвратительно и не хочу, чтобы ты видел меня таким.

– Оливер, ты много раз был свидетелем моих срывов. Так что я как-нибудь переживу твое брюзжание на этой вечеринке.

Он напрягся еще больше.

– Я так и знал, что не должен был надевать эту рубашку.

Проблема была в том, что то же самое он говорил обо всех остальных рубашках – а он перемерил их двенадцать штук, из-за чего мы едва не провалили задачу приехать намного раньше времени.

– До недавнего момента с рубашкой все было в порядке. – Я остановился и развернул его лицом к себе. – Ты ведь знаешь, что мы можем уехать, если хочешь?

Он посмотрел на меня так, словно я предложил ему совершить коллективное самоубийство.

– Но мы только приехали. Да и что подумают родители?

– В данный момент мне все равно. Я просто вижу, как ты здесь несчастен.

– Я не несчастен. Ведь это годовщина свадьбы моих родителей. Но у меня… все не очень хорошо получается.