– Однако использовал ее как повод для шуток.
– Люсьен, мне и без того плохо.
– Ты не должен так переживать, – не унимался я. – Ты ведь хороший человек.
– Но не очень хороший сын.
– Только с точки зрения тех засранцев, которых тебе посчастливилось иметь в качестве родителей.
Он снова спрятал от меня лицо, и у меня возникло ужасное чувство, что он сейчас опять расплачется.
– Я не хочу больше это обсуждать.
Мда. Утешитель из меня был еще тот. Я бы с радостью притворился сейчас плохим парнем, чтобы Оливер направил всю свою злость на меня, а не на самого себя, но не стал этого делать. Все равно я бы все запорол. К тому же такой метод не привел бы ни к чему хорошему. Я снова похлопал его по плечу – ничего удачнее за весь сегодняшний день я все равно придумать не смог.
– Прости, – сказал я, продолжая хлопать его, – мне правда очень жаль. Я готов тебя поддержать. И я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Тебе просто нужно это пережить.
Оливер переживал свои чувства… довольно долго.
Наконец он поднял голову.
– Как бы мне сейчас хотелось, – сказал он, – съесть сэндвич с беконом.
– Да легко, – возможно, мой энтузиазм был немного не к месту, но я так обрадовался, что могу хоть чем-то помочь ему, – сейчас сделаем.
– Только я вегетарианец.
Я задумался.
– Да, но ты ведь наверняка стал вегетарианцем, так как считаешь, что промышленное животноводство – зло и приводит к выбросам углекислого газа в атмосферу, верно?
– А это что-то меняет?
– Ну, – продолжал я, надеясь, что мне удастся правильно сформулировать мысль. Так, как это сделал бы Оливер. Мне казалось, что он должен был оценить мои старания. – Если ты не ешь мясо, потому что хочешь сократить отрицательные последствия мясоедения на окружающую среду, то здесь важно не то, что