— Да, — кивнул Зейн. — Восточный клуб и без танцовщиц — такого не бывает. Основной костяк группы уже набрали, осталось найти главную танцовщицу, звезду номера, — улыбнулся мужчина.

— Понятно, — кивнула Хадижа, посмотрев на сцену, куда уже шагнула первая претендентка.

Девушка кружилась под ритмичную мелодию, но Хадижа с неким равнодушием отметила, что она бы станцевала лучше. Девушка не могла точно сказать, было ли в этом виновато волнение или сама артистка, но танец не впечатлил, не заставил жадно следить за каждым его движением. Почти так же прошло еще танцев пять. Хадижа, уже заскучав, стала машинально чертить на салфетке какой-то рисунок, как громкий удар гонга заставил ее вздрогнуть. В чёрной чадре, скрывающей с головы до ног, в круг света вышла новая кандидатка. Протяжный восточный напев слился с первым движением руки, медленно и вальяжно снимающей чадру. Под ней скрывалась женщина в темно-синем костюме для восточных танцев, к её поясу была прицеплена сабля в коротких ножнах.

Музыка набирала темп, становясь немного резкой, игривой, как и движения танца. Женщина вынула саблю из ножен и закружилась с ней. Сталь сверкнула в лучах прожекторов. Артистка владела оружием, словно древний воин, уверенно и изящно, — то мелькала вокруг нее, словно её партнер в танце.

Хадижа замерла, наблюдая за женщиной, казалось, стараясь даже дышать потише, чтобы ничем не разрушить возникшую чарующую атмосферу. Танцовщица водрузила саблю себе на голову и продолжила; её движения стали более плавными, но при этом продолжали попадать в ритм играющей музыки.

Хадижа поймала себя на том, что наклонилась в сторону сцены, чтобы не пропустить ни одно движение, ни один жест. Со всей своей любовью к музыке, девушка вдруг с острой ясностью осознала, что, возможно, никогда не сможет танцевать так искусно, легко и профессионально. Она украдкой посмотрела на Зейна. Мужчину тоже, казалось, полностью захватило выступление: он сидел прямо, ладони сжали подлокотники кресла, а взгляд неотрывно следил за умелой танцовщицей.

На последних аккордах мелодии, держа саблю в руке, женщина делает резкий поворот, шагая со сцены, и останавливает лезвие, кончиком указывающее на Зейна, в нескольких сантиметрах от него.

Музыка стихла, и в клубе воцарилась тишина, в которой собственное сердцебиение казалось оглушающим, и тут, словно гром, прозвучал шквал аплодисментов. Хлопали все, кто наблюдал за представлением: и служащие клуба, и остальные танцовщицы. Женщина поклонилась, вернувшись на сцену, и, подобрав чадру, вложила оружие в ножны.