— Уа-але́йкуму с-саля́м, Хадижа, — как эхо отозвался мужчина, поцеловав дочь в макушку.

В родительских объятьях время вдруг на миг остановилось, звуки стали тише. Хадижа глубоко вздохнула, закрыв глаза, перед тем как отстраниться, и перевела взгляд на тётю.

— Ас-саля́му але́йкум, Хадижа, — улыбнулась Латифа.

— Уа-але́йкуму с-саля́м, — поцеловав тётю, Хадижа взяла на руки младшего кузена, — Как ты вырос, Кави.

Мальчик смотрел на неё большими карими глазами, улыбался, поймав ручонками локон её волос, и что-то лепетал на своем детском языке.

— Да, он растет, как и полагается, крепким и здоровым, — гордо улыбнулась Латифа, забирая потянувшегося к ней сына на руки.

Так же тепло поприветствовав Зейна и забрав багаж, все поспешили покинуть здание аэропорта.

— Мы поедем домой, а вечером приедем к вам, — сказал Зейн, когда все рассаживались по машинам.

— Да, конечно, — проговорил Саид, словно только что осознав, что Хадижа теперь не живет в его доме, и посмотрел на то, как дочь, не глядя, нашла руку мужа и сплела свои пальцы с его.

— Ты же еще не была в нашей квартире в Рио? — спросил Зейн у Хадижи.

— Нет, — покачала она головой.

— Надеюсь, тебе там понравится, — быстрый поцелуй кисти и улыбка, предназначенная только ей, от которой щеки Хадижи запылали румянцем.

— До встречи, — попрощались они с остальными.

— Мама, ты видела, они друг с друга глаз не сводят, — радостно зашептала Самира матери.

— Я так рада за них, — улыбнулась Латифа.

— Саид, твоя дочь счастлива, разве не этого ты для нее хотел? — посмотрела женщина на брата мужа.

— Да, — кивнул Саид, провожая взглядом уезжающее такси.

— Садитесь, — открыл он дверцу перед Латифой и Самирой, а сам сел на пассажирское сидение.

Саид и сам знал, что должен радоваться за дочь, но какое-то странное чувство ревности и горечи отравляло душу.

«Ты должен отпустить ее», — говорил разум.