— Даже нет смысла включать радио, — сказала Мона, накрывая стол для чая. Они собирались сесть на теплом солнышке, у окна, обрамленного цветами. — Они все еще ищут того, кто организует обряд клятвы в этом районе. Как раз сейчас власти занялись этим вплотную; они говорят, что, как только этот злодей будет обнаружен, станет намного безопаснее.

Грейс стояла у плиты, ожидая, когда закипит чайник. Она внимательно смотрела на племянницу. На Моне были ее обычные штаны и мужская рубашка, слишком большая для нее.

— Не хочу показаться неделикатной, Мона, — сказала она, — но мне кажется, ты сильно поправилась. Неужели все дело в стряпне Марио?

— Да, я поправилась, — ответила Мона, не оборачиваясь. — Но Марио здесь абсолютно ни при чем. Я беременна.

Грейс потрясенно смотрела на племянницу сквозь очки в железной оправе. Она растерянно моргнула и переспросила:

— Что?

Марио, который знал Мону еще маленькой девочкой, тоже обернулся.

Мона продолжала накрывать на стол, раскладывая бумажные салфетки рядом с тарелками.

— Я жду ребенка, тетя Грейс. Это ребенок Дэвида Матенге.

Марио уронил нож. Он звонко ударился о пол, нарушив мирную тишину послеобеденного часа.

— Мона! — прошептала Грейс. — О чем ты только думала?

— Я была влюблена, тетя. И я по-прежнему очень люблю Дэвида, и он меня любит.

— Но… он же пропал!

— Да. Он сказал мне, что должен уйти, и я его отпустила.

— Ты знаешь, где он теперь?

Мона молчала. В ее горле появился комок, на глазах выступили слезы. Она не могла заставить себя признаться в том, что Дэвид стал одним из тех.

Грейс некоторое время молча смотрела на племянницу, затем многозначительно взглянула на Марио. Тот, все поняв, выскользнул из кухни. Женщины сели за стол друг напротив друга.

— Бедная моя девочка, — сказала тетя. — Что ты собираешься делать?

— Что делать? Рожу ребенка.

— А что потом? Как ты будешь жить?