— Кто твой непосредственный начальник в May May? — спрашивал он ее в сотый раз. — Кто ваши информаторы? От кого ты получаешь приказы? Кто такой Леопард? Где его лагерь?

Допросы проходили без всякого расписания в кабинете Мвачаро, который на самом деле представлял собой наспех сооруженный из листов жести закуток и в котором были только стол, стул и радиотелефон. Он всегда допрашивал Ваньиру в присутствии белого офицера и четырех аскари, и эти допросы продолжались часами, в течение которых Мвачаро заставлял ее стоять на каменном полу и в беспощадный зной, когда хижина превращалась в раскаленную печь, и в те дни, когда холодные дожди наполняли кабинет пронизывающим холодом. Ваньиру либо дрожала в ознобе, либо обливалась потом, она чуть не падала с ног от слабости и истощения, но неизменно хранила молчание. С того самого дня, как она попала в лагерь усиленного режима Камити, она не произнесла ни слова.

В конце концов после одного или двух часов допроса Саймон Мвачаро, так ничего и не узнав, отправлял ее обратно в барак.

Но он был настроен весьма решительно. May May присвоили Ваньиру Матенге звание фельдмаршала; власти считали ее одной из самых активных террористок, и в лагере ей выдали черную карточку — это означало, что она является одной из самых опасных заключенных. Мвачаро знал, что, если ему удастся вырвать из нее информацию, он непременно заработает похвалу от начальства, а может, даже повышение в должности.

Поэтому вот уже в течение пяти месяцев он упорно допрашивал Ваньиру. И не сомневался в том, что в один прекрасный день она сломается.

— Смотри внимательнее, Ханна! — учила Ваньиру свою четырехлетнюю дочь. — Запоминай все, что я делаю, потому что однажды ты станешь знахаркой, как твоя бабушка.

Больше всего на свете Ханна любила слушать истории про Маму Вачеру, мать своего отца, — даже больше, чем сказки про гору Кения. Лучше бы мама рассказала ей еще одну историю, вместо того чтобы показывать, как извлекать противного клеща из пальца ноги какой-то женщины.

— Ну, вот и все, — сообщила Ваньиру пожилой женщине из племени эмбу, которая сидела в пыли, прислонившись спиной к стене барака. — Хорошенько промой ногу, мама, и в следующий раз смотри, куда наступаешь.

Тщательно вымыв иглу, одну из самых ценных своих вещей, она приколола ее к воротнику и повернулась к следующей пациентке.

Три тысячи заключенных женщин лагеря Камити занимали лишь четверть тюремной территории, составляющей 11 000 акров. От мужской зоны их отделял высокий забор, опутанный колючей проволокой, со сторожевыми башнями. Заключенные Камити считались опасными политзаключенными, поэтому в лагере был установлен усиленный режим; условия содержания были одинаково тяжелыми как для мужчин, так и для женщин и детей, пища была отвратительного качества, камеры переполнены, а медицинские работники так редко навещали нуждающихся, что пользы от их визитов не было практически никакой. Вот почему Ваньиру благодаря полученному ею медицинскому образованию стала чуть ли не единственным спасением для корпуса «Г».