— Может быть, — продолжала она, — завтра мне придется прыгать в огонь на Аляске, а я зациклилась на оранжевых подушках, ребенке, которого никогда не видела, и на парне, который говорит, что останется со мной после окончания сезона… Как это случилось все, а?

Лукас медленно кивнул, отпил вина.

— Да, это много. Давай попробуем разобраться. Я огорчен, что ты снова видишь кошмары, но не удивлен. Любой пожарный сезон изматывает, а этот далеко не обычный. Думаю, не тебе одной снятся кошмары.

— Об этом я не подумала.

— Ты разговаривала с Майклом?

— Не об этом. Если я к его проблемам прибавлю свои, ни мне, ни ему легче не станет. Поэтому я все валю на тебя.

— Я могу рассказать тебе, о чем мы с ним говорили после гибели Джима. Мы все рискуем жизнью и тренируем разум и тело, чтобы свести риски к минимуму. Если парашютист во время прыжка вдруг отвлекается, иногда ему везет. Иногда нет. Джиму не повезло, и случилась трагедия. Тяжелый удар для его семьи, а команда — это тоже его семья.

— Раньше я никогда никого не теряла. Она не считается, — ответила Роуан, имея в виду мать. — Не так.

— Понимаю. Ты хочешь его спасти, вернуться в тот прыжок и спасти. Но ты не можешь его спасти, детка. Я думаю, что, когда ты свыкнешься с этой мыслью, кошмары твои прекратятся.

Лукас поднялся, обнял ее за плечи.

— Вряд ли ты сможешь выбросить все это из головы, пока не решится вопрос с Лео. Что ты видишь, о том и думаешь. Долли пыталась свалить на тебя вину за гибель Джима, хотя похоже, что именно ее сообщение о беременности поспособствовало провалу его сознания. Потом Лео на тебя накинулся, кричал, что ты виновата в гибели и Джима, и Долли… а копы думают, что это он ее убил. Ро, пора бы тебе включить мозги. — Лукас поцеловал ее в макушку. — И не позволять другим взваливать на тебя их собственную вину. Жалость к Айрин Брейкмен вполне понятна. Наверное, мы с тобой просто более чувствительны к чужому горю. Элла сейчас помогает Айрин, и я чувствую себя лучше, оттого что я это знаю.

— Хорошо, что рядом с ней — с миссис Брейкмен — кто-то есть.

— У меня были твои дедушка с бабушкой, друзья, работа. А самое главное — у меня была ты. Когда кто-то уходит, он оставляет в тебе открытую рану. Некоторые заполняют эту брешь другими людьми, хорошими и плохими, а другие оставляют ее, не дают затянуться — не дают слишком долго, а иногда даже расковыривают и не дают затянуться вообще. Мне, как и тебе, очень неприятно думать, что мы из последних, но это так.

— Я очень редко об этом думаю.

— Я тоже. А теперь у тебя есть парень, который тебя волнует. Я впервые от тебя это слышу, и, может быть, ты испытываешь к нему чувства, которых до сих пор успешно избегала. Ты любишь его?