— Лилечка! — умилительно всплеснула руками Луиза Пална, доставая корвалол.

Муханов вздохнул и понурился, Песоцкая надменно фыркнула.

— Что ж, приступим к допросу? — предложил Мамаков.

— Приступим! — поддержал его Оганезов. — Елена Станиславовна, пожалте цыганочку с выходом, как в сценарии обозначено.

Грянули аплодисменты, загудела музыка.

— Я начну с основного, — без обиняков начала Кукушкина, не размениваясь на цыганочку, песни малых народностей, декламацию собственных сочинений и прочие популистские штучки, столь любимые зрителями, среди которых попадаются и избиратели. — Все, что здесь про меня говорили, — сплошная ерундистика! Я никогда не работала на духовном поприще, хотя и временно числилась мадам Досифеей. А от мужа Вовика Кукушкина я, конечно, не отрекаюсь, был такой грешок в моей скудной биографии, но насчет всего остального… Предлагаю вам забыть бред сивой кобылы, который тут нес уважаемый ветеран, а обратить свое внимание на гражданина по имени Муханов и на его подручную Милу Песоцкую. Они сжили со света меня, свою невинную жену и подругу, подстроив автокатастрофу и воспользовавшись кстати оформленной страховкой. Разве с этим ужасным преступлением сравнятся похищение пожертвований и горелый пепел, подсунутый в могилу? Все злодеяния мира блекнут в сравнении с этими поступками! Перед вами, уважаемые граждане-господа, авторитетный эксперт, который подтвердит наши самые ужасные догадки своими практическими достижениями и выведет на чистую воду всех, кого нужно вывести, чтобы наконец народ уверился в достойных и разуверился в недостойных! Прошу вас, Вениамин!

Веня затрепетал перед недреманным оком телекамеры. В его руках крупно подрагивал листок с текстом. Однако заученные слова вдруг испарились из головы, и оратор пробормотал, теряя голос:

— Знаете ли, да… В общем… Если уж так говорить… Существуют разные точки зрения… Правду сказать, теперь мне сдастся, что Кукушкина, хотя она и пугала меня своей огромной бородавкой, которую утратила в ходе разыскных мероприятий, не так уж плоха. По крайней мере, ее трудно обвинить в том, что она не сгорела. Я бы и сам на ее месте, честные граждане, не захотел бы гореть, да еще при помощи газовых баллонов. Я бы тоже отползал и скрывался в кустах, если бы на меня нападали, портили бы мне шланги, заставляли закрывать баклажаны с уксусом и всячески измывались над званием женщины и человека…

— Ближе к делу, — попросил Оганезов.

— Да, хотелось бы услышать не невнятное блеяние, а доказательства. Голые факты, так сказать! — поддержал его Мамаков.