— Нельзя ли ближе к делу? — осведомился Оганезов, сверяясь со сценарием. — То есть к доказательствам?

— Перехожу к делу, — покладисто согласился дедушка. — Итак, гражданка Кукушкина стала известна нам совсем недавно, каких-нибудь полгода назад, и все эти полгода мы думали, что эта сорокапятилетняя особа, работающая на ниве продажи туалетных утят, добропорядочная гражданка, честная горожанка, образец трудолюбия и порядочности. Но, уважаемые избиратели, если бы не я, вы никогда бы не узнали, что эта особа не гражданка, не горожанка и даже не Кукушкина совсем! Это бывшая жена моего работодателя Лилия Муханова, сбежавшая из семьи под видом автокатастрофы, укравшая паспорт у своего временного мужа гражданина Кукушкина и воспользовавшаяся им для благоустройства в текущей жизни под видом невинной медсестры!

Аплодисменты в студии.

— Но это еще не все, дорогие граждане! — Дедушка предупредительно поднял палец. — Вы, конечно, помните конец света, случившийся в нашем городе в марте нынешнего года и закончившийся грандиозным скандалом…

— Помним! — загомонила студия.

Михаил Бог в предвкушении звездного часа подобрался и встопорщил бородку.

— Так вот именно Кукушкина организовала нам этот конец света, приняв личину святой Досифеи, исцеляющей наложением рук, ног и прочих приспособлений тела. Она похитила собранные пожертвования, обманула своего сообщника архангела Серафима и…

Не выдержав напряженности момента, Михаил Бог ринулся к микрофону. Выхватив из ослабелых ветеранских рук орудие пропаганды, он громоподобно возопил:

— Люди, доколе вы будете бесстыдны? Доколе вы будете верить всяким Досифеям и иже с ними, а меня, вашего Бога, не замечать! Ведь скоро, прискачет скоро конь бледный, имя которому Смерть, скоро будут взломаны семь печатей, вострубят семь труб и семь всадников вздыбят коней над бездной… А пока это не случилось, жертвуйте, добросовестные граждане вашему Богу, а кто не пожертвовал, тот не покается!

Тут Михаил, ловко скинув с себя обтерханную кепчонку, двинулся по рядам с призывом: «Жертвуйте на избирательную кампанию в мэры всего города и всей земли. И пусть ваше будет Царствие Небесное!»

Однако по одному указательному движению кавказских усиков к агитатору подскочили дюжие охранники в униформе.

Плечистая девица, опомнившись, взмахнула транспарантом, студия потрясенно захлопала, роняя приготовленную к пожертвованию мелочь и прочувствованные слезы.

Михаила Бога выволокли вон, Вениамину Прокофьевичу вернули отнятый микрофон, и он хладнокровно продолжил:

— Несмотря на экспансивное выступление свидетеля, его словам безусловно можно верить. А что из Кукушкиной медик никакущий, я могу самолично подтвердить, как пострадавший от ее искусственного дыхания вплоть до синяков и до потери этого самого дыхания. Если в студии найдутся желающие, я продемонстрирую им интимные последствия оказанной мне помощи… — Вениамин Прокофьевич принялся снимать с себя рубашку, однако был остановлен предостерегающим шевелением кавказских усиков.