Бенджи внимательно осмотрел помещение, и ему стало не по себе от увиденного. А потом его взгляд упал на мужчину средних лет, лежавшего на столе. Глаза Бенджи полезли на лоб.

– Папа? – вскрикнул он.

И бросился выдергивать трубки из вен мужчины и обрывать тянувшиеся к нему провода.

В пластиковом помещении появилась Брин; ее руки все еще были связаны.

– Папа! – закричала она. – Что ты с ним сделал? – рявкнула она на Брамбергера.

Тот захныкал и попятился, налетел на ближайший табурет и сел на него.

– Но я думал… я думал, это правильно, во имя науки!

– Папа! – повторял Бенджи, легонько хлопая мужчину по щекам. – Папа!

Брамбергер потянулся к стоявшему неподалеку подносу с инструментами и взял с него шприц.

– Это, – сказал он, нажимая на поршень.

– Не прикасайся к нему! – крикнул Бенджи, снова направляя на негодяя оружие.

Но Брамбергер не обратил на него внимания и влил жидкость из шприца в последнюю капельницу, что еще оставалась в руке мужчины.

Мы несколько минут молча смотрели, ожидая результатов.

Мужчина моргнул.

– Папа? – окликнула его Брин.

Здание в очередной раз содрогнулось, с потолка посыпались крошки бетона. А стальные конструкции скрипнули и застонали.

Бенджи помог отцу спуститься со стола.

– Ох, черт! Брин, помоги мне! – крикнул Бенджи.

Я взяла с подноса скальпель и перерезала шнуры на руках Брин.

Они с Бенджи поставили пострадавшего на ослабевшие ноги. Бенджи закинул руку отца на плечи Брин.