– Сема…

– Хорошо, спрячешься на кухне в кладовке. Кухня рядом. Да ты подумай, какой это шанс! Если Силантьев сорвался с места, тайно сорвался, прошу заметить, если он едет сюда, значит, его сильно прижало. Лихой, мы сможем услышать их разговор. Один-единственный разговор развеет все твои сомнения.

– У меня больше нет сомнений.

– А у Кати они есть, коль уж она решилась на обыск, коль уж она не хотела, чтобы Силантьев знал, где она сейчас.

– Он опасен, Сема.

– Не для Кати и не в данный момент. В данный момент она для него – курица, несущая золотые яйца. Ты уж прости за такое сравнение. Он ее не тронет, побоится. А мы будем рядом. Лихой, я буду рядом, стану контролировать ситуацию. Я не позволю обидеть твою жену. Ты мне веришь?

Он верил, но все равно боялся – до холодной испарины, до дрожи в руках.

– Если мы возьмем Егора просто на подступах к дому, он выкрутится. Это ведь его дом, он в своем праве. Нет, если и брать, то с поличным.

– А ты уверен, что получится с поличным?

– Что-то происходит, Лихой. Я шкурой чую – что-то скоро случится. – Сема помолчал, а потом добавил: – Он ведь не просто так сорвался с места, он вышел черным ходом, не взял свою машину. Он не хочет, чтобы кто-нибудь догадался, что его нет в офисе.

– Сема, он готовит себе алиби! И ты говоришь, что Кате ничто не угрожает?!

– Мы рядом. Мы здесь. С ней ничего не случится! А Силантьев что-то заподозрил, и это неспроста. Он что-то спрятал в этом доме.

– Что он мог тут спрятать? – Андрей поскреб заросшую бородой щеку.

– Да мало ли что! Ты же знаешь Силантьева – он ничего не выбрасывает. Может, и спрятал что-то важное.

– Почему тут? Почему не в городской квартире?

– Может, посчитал, что тут надежнее? – Сема пожал плечами. – А что тут подозрительного? Ну заперта какая-то подсобка, и заперта себе! Кому до этого дело? А в городской квартире целую комнату на замок не закроешь, сразу появятся вопросы.

– У Кати они все равно появились.

– Потому что Катя умная девочка. Может, она не только горевала, но и мысли всякие думала? Думала-думала и придумала! Женский мозг – он же как-то по-особенному устроен, у них же там какие-то другие нейронные связи. И к следователю она зачем-то ездила. Пойдем в дом, Лихой. Только ребятам из наружки скажи, чтобы слали эсэмэски, а не звонили.

Сема повел его не к главному входу, а к невзрачной двери, едва заметной из-за разросшихся туй.

– Все, теперь я главный, – инструктировал он тихим шепотом, пока крались вдоль нагретой солнцем стены. – Если тебе хочется самодеятельности, лучше останься снаружи, потому что в доме ты будешь слушать не свои душевные порывы, а мои инструкции. Уяснил?