— Ничего, главное, ты живой, — изловчившись, гоэта поцеловала любовника в висок. — Малис рядом, он поможет.

Кадык Брагоньера дёрнулся, и Эллина поняла, что сболтнула лишнего. Тёмных магов, а особенно некромантов соэр не переваривал, даже Малиса, к которому в своё время ревновал любимую.

В воздухе повисло неприятное молчание. Эллина кожей чувствовала испепеляющий взгляд соэра. Преодолев слабость, тот даже начал прерывисто отчитывать её.

— Ты… голов…вой думала? — Брагоньер прилагал большие усилия, чтобы голос звучал, как прежде: уверенно, властно. Он часто замолкал, сдавленно ругался, видимо, от боли. — Тебя убьют!

— Замолчи! — взвизгнула гоэта и со всей силы, выпуская пар, толкнула ногой дверь. Как, как он только мог подумать, будто ей собственная жизнь дороже! — Я всё понимаю, и это мой выбор. Уважай его.

— Ссоритесь? — из темноты возник Малис. — На всю округу слышно. Неблагодарная же скотина, господин инквизитор. Девушка ради него на сделку с совестью пошла, а он выкобенивается.

— Шшшто?! — рыкнул соэр.

Гнев пересилил боль. Дёрнувшись в руках Эллины, Брагоньер попытался встать. Разумеется, не смог, упал: гоэта и так с трудом удерживала тело. Зато у соэра получилось сесть. Опираясь обеими руками о землю, он буравил гневным взглядом Эллину, а потом обернулся к Малису, откровенно наслаждавшемуся представлением.

— Подонок!

Некромант нахмурился и потянулся к перстню. Испугавшись, что тот собрался убить любовника, Эллина попыталась перехватить руку Малиса, но не успела, заклинание уже окутало Брагоньера. К счастью, оно всего лишь погрузило его в сон. Гоэта с облегчением выдохнула и, опустившись на землю, бережно положила голову соэра себе на колени, вслушиваясь в дыхание. Увы, неровное. Даже во сне Брагоньер хмурился. Эллина уже предчувствовала много месяцев молчания, которые её ждут в наказание за помощь некроманта. Гоэта боялась подумать, как накажет любовник за условия сделки, если и так прощения придётся просить долго. К сожалению, даже на пороге смерти Брагоньер не изменял своим убеждениям и принял бы помощь только от своих коллег. Эллину бесила эта принципиальность и непонятное желание вменить в вину любовь и заботу. Но Ольер ли Брагоньер родился таким, его не изменишь. Гоэта пару раз пробовала, но поняла, этот орешек ей не по зубам.

— Вот стою и думаю, прощать «подонка» или нет, — задумчиво протянул Малис, нарушив ход мыслей Эллины.

Гоэта вздрогнула и только сейчас вспомнила, что они ещё рядом с логовом преступника.

— Малис, — Эллина аккуратно, чтобы не потревожить Брагоньера, встала и положила руку на плечо некроманта, — он не со зла. Ты же видишь, в каком он состоянии…