Но признаваться в любви он не собирался. Даже не потому, что девушка оказалась всего лишь дочкой никому не известного фехтмейстера, а он попался на несложное вранье, придуманное Аристом и капитаном Спавенто для привлечения публики, и размечтался о фрейлине. Тут было другое – для знатной дамы он стал бы игрушкой на месяц или более, и в такую авантюру полез бы без раздумий, а Наташа была ему ровней – и встал бы вопрос о венчании, а это не шутка. С одной стороны, Мишка побаивался женщины, которая так отменно владеет клинком; при такой жене уж не забалуешься. С другой стороны, понимал, что Наташа замуж за него не пойдет – вон как глядит на гвардейца Громова! На кой черт ей человек с Мишкиной репутацией?!

Но Наташа на Громова-то глядела открыто, а на Мишку – тайком. Преображенец был хорош собой, умен, отважен, благороден – такому только и принести богатое приданое, а в том, что приданое в Англии будет заработано, Наташа не сомневалась. Нечаев же – непонятно кто, ни звания, ни денег, одна точеная физиономия да синие глаза.

И шпага на боку.

Она правильно определила его тогда, в казармах Преображенского полка: он был свой. Их соединило ассо – они оба были бойцами, как бывают поэтами, и могли вложить в схватку всю душу, и в соприкосновении клинков родилось взаимопонимание не менее страстное, чем в соприкосновении тел.

Тогда, в ассо, они принадлежали друг другу. Забыть это она не могла. И догадывалась, что он тоже не может. Воспоминание беспокоило ее и раздражало. Она спорила с ним, гнала его прочь, а оно выныривало, из-за всех углов выглядывало. Арист единственный понимал, отчего Наташа недовольна, но не вмешивался, только в беседе с капитаном Спавенто сказал: «Ох, боюсь, замуж нашей девице пора…»

Двое глядели на вдруг замолчавшую Наташу. Двое ждали, понимая важность этой минуты.

Ей нужно было сейчас сказать: «Я вернусь!» – одному из двух – по крайней мере, ей так казалось, потому что кокетства в Наташе не было ни на грош.

Но она не могла. Ей никогда в жизни еще не приходилось выбирать между двумя мужчинами – и эта обязанность казалась ей сейчас самым тяжким грузом в мире.

Подъехал экипаж, слуга отворил дверцу, и на пристань вышли пятеро – крепкая красивая женщина в русском наряде, таком роскошном, словно она собиралась на дворцовый маскарад, и с младенцем на руках; капитан Спавенто, уже без маски; недавно нанятая для обеих девушек горничная Феклуша и грустная Анетта.

Слуга и кучер стали отвязывать сундуки, притороченные к задку кареты. Наташа вздохнула с облегчением – как кстати прибыл экипаж! – улыбнулась и протянула к Анетте руки: