Да, он не может жить без определенных вещей. Деньги были для него не просто деньгами, а высшим смыслом. И он в отличие от многих из тех, кому удалось разбогатеть, никогда не стеснялся этому обстоятельству. Наоборот, гордился. Он такой, какой есть и другим уже не бывать.

Он вдруг понял: если он уж хочет погибнуть, то только одним способом: над его головой, словно занавес, должны сомкнуться морские волны. Он никогда не любил ходить на кладбища, посещать могилы даже близких людей. Ни разу не был на могилах родителей, своей жены – матери Филиппа. Нет ничего бессмысленней этих захоронений. И ему не хочется, чтобы где-то на земле было бы и его последнее пристанище. Только бесполезная трата денег. Если он кому-то был и нужен, то только живым. И по большому счету на свете нет ни одного человека, кто бы стал бы навещать этот акрополь.

Увы, сейчас он не готов к прыжку за борт. Он вообще не знает, к чему он готов. И в этом-то его и главная беда.

Он услышал чьи-то шаги. Шаповалов повернул голову и увидел приближающегося Суздальцева. И по его непривычно одновременно хмурому и решительному виду понял, что предстоит не самый приятный разговор. Что ж, продюсер имеет на него право.

Не спрашивая разрешения, Суздальцев тяжело опустился на соседний стул. Шаповалов покосился на него, но ничего не сказал. Он решил, что первым ни за что не начнет разговор, даже если им придется тут просидеть до ссудного дня.

Но именно на это и надеялся продюсер, он посматривал на Шаповалова, который не обращал на него ни малейшего внимания, словно бы его тут и не было. Он смотрел на пенящиеся за кормой волны, и, казалось, был целиком поглощен собственными мыслями.

– Я хотел бы с вами поговорить, Георгий Артемьевич, – не выдержал Суздальцев.

Шаповалов нехотя повернул голову в его сторону.

– Говорите, вам никто не мешает.

– Если я вас правильно понял, вы отказываетесь от продолжения проекта.

– Ситуация резко изменилась, Дмитрий Борисович.

– Для вас она, может быть, и изменилась, но не для нас.

– Вы говорите от имени мировой общественности? – насмешливо поинтересовался Шаповалов.

– Я знал, что вам нельзя верить. Ни вам, ни остальным из вашей братии, – хмуро произнес продюсер.

– Зачем тогда доверяли?

– А что еще остается, коли у вас деньги.

– Ничего, – согласился Шаповалов. Внезапно он резко повернулся к Суздальцеву. – А правда, что в мире нет ничего притягательней денег. Даже женщины не могут с ними сравняться? Как вы считаете?

Суздальцев несколько мгновений молчал.

– Да.

– На этом пламени мы все и горим.