Иевлева вышла с билетами на залитую солнцем улицу Энгельса. Она перешла через дорогу, чтобы посетить большой продовольственный магазин «Дары Дона» с надеждой купить какой-нибудь гостинец маме и папе. Надежда эта не оправдалась. Ничего такого особенного она не увидела, чего бы не было в Новосибирске.

Билеты на послезавтра, делать особенно нечего. Надо пойти в Театральный парк, взять мороженого и почитать книгу. Рядом с магазином «Дары Дона», возле почты, остановка автобуса. На этот раз автобус подали, как по заказу. До улицы Горького одна остановка, там трамвай до переулка Театральный, и всего через двадцать минут Иевлева сидела за столиком кафе «Весна», ела мороженое и читала книжку. Книжка неожиданно увлекла далёкую от социальных проблем Иевлеву. Это была бунтарская книжка о живых человеческих судьбах, не уместившихся в канонах системы.

Подошла официантка и громко спросила:

– Ещё что заказывать будете?

– Пока нет, спасибо, – ответила Иевлева.

– Тогда нечего здесь сидеть, – сказала официантка.

– А почему? – удивилась Иевлева.

– А потому! – сказала официантка. – Здесь вам не изба-читальня!

Иевлева огляделась. Из примерно пятнадцати столиков заняты были только два: её и ещё один. Больше никого не было. Ей стало интересно.

– Скажите, – обратилась она к официантке, – вот так просто, по-человечески – чем я вам тут мешаю?

– Деловая какая! – удивилась официантка. – Хочешь читать, иди читай на скамейку. Здесь тебе не библиотека.

«Так, – подумала Иевлева, – попытка установить контакт не удалась».

Официантка возвышалась над ней, победно улыбаясь, никому не давая уронить своё официантское достоинство. Спорить с ней было абсолютно бесполезно. О том, чтобы её переорать, перехамить, нечего было и думать. Можно было просто треснуть её по морде, и такой соблазн появился. Но это было бы слишком. Всё-таки официантка её не била. И эта ситуация, наверное, стала бы ещё одной из сотен тысяч побед хамства над человеческим разумом в Ростове-на-Дону. Иевлева действительно не хотела использовать в контакте с этим полудиким существом свои новые возможности. Но она не сдержалась. Она почувствовала беспомощность перед этой жирной, уверенной в себе тёткой, твёрдо знающей, что, если у человека в руках книга, можно и нужно вытирать об него ноги. А чувство беспомощности легко превращается в ураган, сметающий любые запреты. Иевлева негромко сказала:

– А ты бы сначала триппер вылечила, а потом на людей бросалась.

– Что?! – заорала официантка.

– Тихо-тихо, – продолжала Иевлева, – тебе сюда санэпид прислать, чтоб ты заткнулась? Может, мне неприятно, что меня обслуживает официантка с триппером.