– Для маскировки, – рассмеялась Иевлева, – чтобы на меня официантки не бросались.

– Я могла бы внушить ей уважение и без этих вещей, – призналась Сильвия. – Но… ближе к вечеру.

– У меня такое впечатление, что вы и Валеру этому научили, – сказала Иевлева.

– Валера ничему бы не научился, – Сильвия сделала небольшую паузу, – если бы вы не поручили ему отвезти анализы. Когда я увидела у молодого человека пятна на джинсах и поняла, что это такое, я глазам своим не поверила.

Она подозвала официантку, ещё раз спросила Иевлеву, окончательно ли её решение, и заказала два бокала алиготе для себя и Валеры, а для Иевлевой апельсиновый сок.

– Так что у начала Валериного пути в неизвестное стоят две женщины: вы и я, – продолжала она.

– И как далеко он прошёл по этому пути? – спросила Иевлева.

– Достаточно далеко, – ответила Сильвия, – но не в этом дело. Я всё ещё, как ни странно, сомневаюсь, его ли это путь. Взять хотя бы вас, Тамара Борисовна. Ведь вы, как я понимаю, крови не пьёте?

– Мне это даже в голову не приходило, – пожала плечами Иевлева.

– Ну вот, – сказала Сильвия, – а мне приходило, ещё как приходило. И Валере приходило.

Валера попробовал вмешаться в разговор, ему было неудобно, что с его коллегой по работе говорят о нём так откровенно.

– Не беспокойся, пожалуйста, – сказала ему Сильвия. – Тамара Борисовна знает о тебе всё. Говорить с ней обиняками было бы глупым ханжеством. Итак, крови вы не пьёте, но по ночам можете не спать, крыши для вас место не чужое, и отличаетесь вы от меня не так уж сильно. А Валера кровь пьёт, и очень любит. Но есть в нём что-то такое, что эту его новую природу отталкивает. И меня это беспокоит. Валере нужно или отказаться от этого, что на данном этапе уже довольно трудно, или полностью принять. Иначе с ним случится что-то нехорошее, так что мы обе будем об этом жалеть.

Иевлева слушала эту рассудительную речь и сама себе поражалась. Перед ней сидела хищница. Наверное, из самого страшного вида хищников, существующих на земле. Она была человеком. Она говорила, как человек, причём очень красивым русским языком. Она была красива и элегантна. И свою античеловеческую природу воспринимала просто, как нечто данное, как часть обстоятельств, лежащих за пределами моральных оценок. Ведь не подлежат же моральной оценке возбудители сальмонеллы, скалы, падая с которых человек разбивается, время, превращающее человеческое тело в пародию на самоё себя.

Перед Сильвией и Валерой стояли два запотевших бокала с вином. Официантка, подавая их, старалась держаться как можно дальше от стола, что смешило Иевлеву, но она, конечно, не подавала виду.