В результате всех этих переживаний ночью ей приснился крокодил. Это был знакомый крокодил, она видела его под землёй, когда провожала Фролова. Теперь он полз по какой-то каменистой местности, искал, кого бы сожрать, но никого не было, и он полз дальше. Причём у Иевлевой во сне было даже какое-то сочувствие к этому крокодилу. Она понимала, что никого он в этой местности не найдёт, сожрать ему будет нечего. Никого тут нет. Бедный, короче говоря, крокодил. И тут она поняла, что ведь есть она. Если крокодил её найдёт, она с ним не справится. Причём, судя по поведению крокодила, ему эта мысль тоже пришла в голову. Он остановился, начал оглядываться, Иевлева поняла, что он ищет её. Она, конечно, могла бы убежать, никакой даже самый быстрый крокодил её не догонит. Но тут она подумала о ребёнке. Как он убежит от крокодила? При этом та простая мысль, что ребёнок находится внутри неё, вообще не появилась. Ей было совершенно ясно, что ребёнка она не оставит одного. У крокодила был большой живот. На вид довольно мягкий. Он тащил этот свой живот по камням, и когда останавливался, живот растекался под ним, расплющивался под тяжестью крокодильего тела, лежал по бокам крокодила. Это было настолько отвратительно, что Иевлева почувствовала, как содержимое её желудка подкатывает к горлу. Но тут ребёнок сказал ей: «Мама, а чего ты боишься? Я же в тебе, внутри, у тебя в животе. Беги спокойно от крокодила, ни о чём не беспокойся. Если ты убежишь, я буду с тобой и никуда не денусь». Иевлева почувствовала волну какой-то радостной ярости. Она схватила камень и бросила его крокодилу в морду. Крокодил кинулся на её, но она легко перескочила с камня на камень и потом ещё на другой камень. Крокодил замер, обессилев. Он не мог бежать долго. Крокодилы холоднокровные. Они способны на молниеносный рывок, но далеко преследовать свою потенциальную жертву не могут. Иевлева стояла высоко на скале и смотрела вниз на замершего крокодила. Крокодил видел её, но догнать не мог, стоял, приподнявшись на лапах, замерев, как изваяние…

Тут Иевлева проснулась, потому что звонили в дверь. Причём довольно настойчиво. Что случилось? На часах было шестнадцать минут шестого. За окном небо уже серело. Что это за вторжение среди ночи?

По дороге к двери она успела предположить, что прорвало трубу в ванной между этажами, и соседей заливает. Такое уже один раз было. А что ещё могло случиться, из-за чего в такое время могли звонить в дверь?

В глазке она увидела стоящих перед дверью двух военных. Значит, это точно не труба. То есть, может, это «труба», но точно не труба. Хоть и не тридцать седьмой год на дворе, но всё-таки неприятно, когда в Советском Союзе военные ночью звонят в дверь. Она подумала о родителях.