На всякий случай, сама не зная почему, Сильвия Альбертовна припарковала машину за детской спортивной школой, в переулочке, и оставшийся квартал до Пушкинской прошла пешком. Ей оставалась буквально шагов двадцать до входа в Иевлевский двор, когда оттуда вышел высокий мужчина с бородкой, без шапки, с длинными светлыми волосами, в элегантном драповом пальто. Сильвия Альбертовна остановилась. Она сразу поняла, от кого вышел этот мужчина. Он повернул влево и прошёл рядом с Сильвией Альбертовной, направляясь в сторону улицы Энгельса. Когда он поравнялся с ней, она почувствовала его состояние. Это было эйфория, причём как-то связанная с падающим снегом. Сильвия Альбертовна не выдержала и, повернувшись к нему, спросила:

– У вас не найдётся сигареты?

Он быстрым и ловким жестом вытащил пачку сигарет из кармана пальто.

– Прошу вас, – сказал он.

Она взяла сигарету, он тем временем из другого кармана вытащил зажигалку. У него были такие большие ладони и длинные пальцы, что огонёк зажигалки, защищённый этими ладонями от ветра и снега, горел ровно, как язычок свечи.

Сильвия Альбертовна посмотрела на него с любопытством.

– Большое спасибо, – сказала она.

– На здоровье, – улыбнулся он в ответ, кивнул на прощание, повернулся и пошёл своим размашистым шагом, поскрипывая покрывшим тротуар снегом.

Сильвия Альбертовна смотрела ему вслед.

Она уже понимала, что так будет, и поэтому совершенно не удивилась, когда с противоположной стороны улицы, из-за угла дома, вышли двое и пошли за мужчиной в драповом пальто, впрочем, по своей стороне переулка, не переходя его.

Сильвия Альбертовна подумала – нет, это неправда, что Снегирёва связывает с Иевлевой только эротическое влечение, матримониальные планы и так далее. Есть ещё что-то не менее, а может, и более важное. Иначе его люди не сидели бы, не сводя глаз с её двери ни днём, ни ночью, и не ходили бы за каждым, кто из этой двери выходит.

Думая так, она покуривала сигарету и ждала, чтобы они отошли немного, чтобы можно было пойти за ними совершенно незаметно. Ещё она думала, что убивать их нельзя, что Снегирёв не сможет не заподозрить неладное, если все его люди, приближаясь к Иевлевой, тут же умирают, изуродованные человеческой рукой. Он бы подумал: что-то с этой красоткой не так, слишком возле неё много крови. А он не должен так думать. Он должен думать, что Иевлева – создание грациозное, остроумное, но совершенно беззащитное. И никакая опасность не может исходить ни от неё самой, ни от её странноватой, но тоже совершенно беззащитной истеричной подруги.