– Вас расспрашивать?

– Я вам могу ответить только одно, – ответила Иевлева, – я видела сон. Вас это устраивает?

– Как вам сказать? – ответил Максим. – Если бы мне так сказала моя жена, я хлопнул бы дверью и уехал с ребятами париться в баню дня на два. Но с вами ситуация сложнее. К тому же пациент вам очень верит. Правда, он занят, но для вас обещал выкроить пять минут. И скажу вам честно, для меня это полная неожиданность, что он согласился. Просто дело в том, что это вы.

– Я очень рада, – ответила Иевлева. – Он очень хорошо делает, что мне верит. И вы очень хорошо делаете, что мне верите.

Они опять въехали на территорию какого-то предприятия, огороженного забором. Максим припарковался рядом с конторой и предложил Иевлевой пересесть в чёрную «Волгу» с тонированными стёклами. Это была характерная машина, предназначенная для перевозки руководства. «Волга» выехала за ворота и оказалась в центре небольшого кортежа машин, впереди милиция на сигнале, за ней такая же «Волга», и сзади тоже милиция на сигнале. Кортеж летел довольно быстро, и вскоре Иевлева въехала на территорию Кремля так, как въезжали высшие партийные советские руководители, прямо через Спасские ворота.

Её машина остановилась возле какого-то подъезда, Максим открыл ей дверь, показал удостоверение какому-то мужчине в гражданском, завёл Иевлеву в лифт, они поднялись на третий этаж, прошли по абсолютно пустому коридору, Максим открыл перед ней дверь, и она вошла…

Глава 23. Снегирёв делает Иевлевой предложение

Глава 23. Снегирёв делает Иевлевой предложение

Специально для Большого театра Снегирёв прислал ей вечернее платье. Её тайно фотографировали, потом снимки отправили стилистке в Париж, и платье было подобрано такой модели, что без примерки должно было подойти. К нему прилагались туфли, бусы и сумочка. Оно было свободным, чтобы не бросалась в глаза уже немного видная беременность. А надо отдать женщине должное, беременность её на этом этапе вообще не портила, не проявлялась в агрессивных изменениях, диспропорциях, искривлениях и тому подобное. Скорее наоборот, вносила некоторую «акварельность», слегка размывала чёткость образа. Это не входило в противоречие с общей конвенцией женственности, а скорее в этом случае, наоборот, подчёркивало её. Что производило ещё больший эффект. Поразительный эффект.

Платье действительно подошло. Когда она шла по фойе, производимое ею впечатление Снегирёва вполне устраивало. Женщина была элегантна, причём вещи не создавали этой элегантности, а только её подчёркивали. Ни капли провинциальной растерянности. Лёгкость, спокойствие, естественность и женственность. Нет, мысль отдать её ящеру выглядела теперь совершенной нелепицей. Есть много других беременных женщин, если на то пошло.