– Ну, мы, наверное, не скажем. – Участковый попробовал опереться спиной о каменную стену. Но стена оказалось косой, опираться не неё было неудобно. Вообще в этой дыре было так тесно, что оба они всё время пытались найти какое-то более или менее удобное положение, но быстро выяснялось, что это положение тоже неудобное. И они начинали снова крутиться, передвигаться, пытаться лечь, сесть, опереться на что-то. И это было хуже всего, хуже мысли о том, что выхода отсюда нет. От этой мысли начинался сначала пологий, но потом делающийся всё более крутым спуск в совершенное отчаяние, и надо было собрать в кулак всю волю, чтобы гнать её от себя. Эту мысль. Чтобы не началось соскальзывание.

– Я сначала подумал, – начал участковый, – лучше бы он нас просто убил. А потом вспомнил, как я лежал у воды и ждал, когда ящер меня сожрёт. И вместо ящера появился ты. Так что, может, нам рано себя заживо хоронить. Может, кто-то и придёт, пока мы живы.

– Да вот я про это же и говорил. Что можно помолиться, просто помощи попросить. – Степану наконец удалось найти какое-то сносное положение. – Я так думаю, кто-то может прийти. Тебе так удобно лежать?

– Сойдёт пока. Главное, что эти камни не холодные. А то бы мы с тобой взвыли давно.

– Да, тут от этого света всё нагревается, но не раскаляется, как у нас в Аксае от солнца. Ты поспи пока. Может, пока ты поспишь, что-то выяснится.

– А ведь они правы, – пробормотал участковый.

– Чего? – переспросил Степан.

– Чего-чего, – передразнил участковый. – Ведь это же правда невозможно, чтобы знать про них и никогда никому не сказать. Выходит, мы отсюда не выйдем.

Он сел, ударившись рукой о каменную стену, схватился за локоть, было довольно больно.

– Поживём – увидим, – сказал Степан немного невпопад.

Потом участковому всё-таки удалось заснуть. Он очень устал от всего этого. И как в прошлый раз, уснул, словно набираясь сил для переселения в царство неживых существ. И как в прошлый раз, проснулся от света, бившего в глаза.

Но в этот раз его разбудил ещё скрежет камня о камень. Это отодвинулся валун, которым завалили выход из их убежища. В освободившееся отверстие заглянул отец Иларион.

– Ну что, гаврики, довольны? – спросил отец Иларион. – Я-то думал – вы взрослые люди.

– Как вы нас нашли? – вскрикнул участковый.

– Да так и нашёл, – ответил отец Иларион довольно сердитым тоном. – Кое-кто помощи попросил, я и приплыл на лодке. А вы хороши. Ну прям как пацаны, честное слово. Не стыдно вам?

– Это я виноват, – сказал Степан.

Они по очереди выползли из норы. И по очереди остолбенели. На огромном валуне за спиной у отца Илариона стояла девушка. Она смотрела на участкового безучастно, как на предмет. У неё тоже были волосы светло-золотистого цвета. И голубые глаза. Была она не кряжистая, как деревенские, а скорее тонкая, как городские. Но при теле, видно, что не слабая. На ногах какие-то сандалии с ремешками. Руки, видно, что работой сильно не испорченные. Чистые и особо не натруженные. Она была завёрнута в какую-то ткань вроде льняного холста. И рослый Степан как раз доходил ей до пупка. И это она, наверное, отодвинула камень. Больше было некому.