– Ты выглядишь круче Мэган Фокс. Вылитая Натали Портман в «Вендетте» Вачовски. Не хватает только оранжевой тюремной робы – с ней бы был просто отпад, – довольно кивает Терри.

– Издеваешься? – закатываю глаза я.

– Нет, я предельно серьезен. – Он смотрит на меня с мягкой улыбкой, и я улыбаюсь в ответ.

– Тогда куплю что-нибудь оранжевое, – заключаю я.

* * *

Выходим из кинотеатра, останавливаемся под козырьком и пьем кофе. Не хочу ехать домой, не желаю снова прятаться в четырех стенах. Фильм встряхнул меня, приглушил боль, и у меня нет желания чувствовать ее снова.

– Терри? Давай прошвырнемся по ночному городу? И еще я очень хочу зайти в бар, где работала. Увидеть Хьюго, Джонни. Узнать, как там все… Составишь мне компанию?

– Допивай, и поехали, – кивает он.

Ловим такси и бросаемся навстречу ночному городу. Дублин после мегаполисов Америки кажется мне городком лилипутов. Скоростные магистрали, небоскребы, безумное кипение жизни – все это осталось где-то в параллельной реальности. А здесь – царство узких улочек и маленьких двухэтажных домов, королевство старых вывесок и пабов, которым сто лет в обед. Я чувствую себя щенком, которого наконец забрали с шумной собачьей выставки, где все меня лапали, заглядывали в зубы и проверяли, умею ли я лаять по команде, – меня забрали с выставки и посадили в корзинку, обтянутую внутри бархатом. Мне не нужно много места, не нужен шум, и гам, и бурление жизни – я хочу, чтобы меня просто оставили в покое в этой маленькой корзине…

В «Голове турка» все так же, как и год назад. Те же стаканы на столиках, та же музыка, те же лица. Серьезно – вон тот старикан у окошка так и не изменяет своей привычке пропустить стаканчик в пятничный вечер. А вон та девушка в рваной майке – она похожа на ту, что танцевала на столе в прошлый День святого Патрика. Я чувствую такое единение с этим местом! Мне кажется, что если кто-то сейчас заорет: «Где наша картошка и "Гиннес"?!» – то я непременно рвану на кухню, подчиняясь старому рефлексу.

– Терри, я как будто попала в прошлое. Ведь это оно! Словно время здесь течет в десять раз медленнее. Где-то проходит год, а тут – только месяц.

Идем к барной стойке и садимся у края, тихо переговариваясь. Улыбаюсь, когда Хьюго – все такой же красавчик с бездонными глазами и ловкими руками – обращается к нам:

– Что будете пить, ребята?

Он меня не узнает. Бритая голова и одежда Терри, висящая на мне мешком, точно превратили меня в брутальную лесбиянку, которая пришла хлебнуть «Абсолюта» после долгого рабочего дня инспектором в аэропорту.