Боунс был здесь.

Он пришел ко мне, чтобы все объяснить.

Терри рассказал ему, где я. И чуть не наорал на меня из-за него… Подумать только.

А я выставила их обоих за дверь.

И не могу сказать, что в другой раз поступила бы иначе. Слишком многих мне пришлось хоронить на этой войне. Слишком много гробов пришлось заколачивать.

Тук-тук… Тук-тук…

Вздрагиваю. Кто-то стучит в мою дверь. И вряд ли мне послышалось.

Надеваю свой видавший виды уанзи[52] со скандинавскими узорами и иду вниз. В голове только одна мысль: пусть у того, кто стоит за дверью, хватит ума понять, в каком я состоянии, и хватит такта, чтобы просто уйти.

Или пусть незваный гость убьет меня быстро.

Открываю.

На пороге кутается в пеструю шаль миссис Эпплгрин. Вся какая-то нервная и взъерошенная. Голова похожа на оживший ком сахарной ваты – белые волосинки трепещут на ветру, – руки сцеплены на груди.

– Шарлиз? Что случилось? – спрашиваю я.

– О, Скай, простите, что побеспокоила вас так поздно! Но я очень хочу пригласить вас к себе на чай. Прямо сейчас!

– Не поздновато ли для чая?

– Для кофе поздновато, а для чая – самый раз! Дело в том, что ко мне в гости заехал мистер Оушен. Да-да! ТОТ САМЫЙ!

Закрываю глаза. Может, чем крепче зажмуриться, тем быстрее она уйдет?

– У него тут были какие-то дела, и я увидела его машину на улице пару часов назад и затащила к себе на чашку ройбуша. Дева Мария, я так рада, что могу познакомить вас с ним! Одевайтесь! Правда, он сейчас выглядит не лучшим образом. Он рубил дерево, и оно упало на него, и теперь…

– Дерево? – фыркаю я. – Это он вам сказал?

– Нет, его доктор. И теперь ему нужно время, чтобы восстановиться. Но он быстро восстановится! У меня никаких сомнений! А если еще и познакомится с такой хорошей девушкой, как вы…

– Шарлиз, простите, но…