Решительно сорвав с ног браслеты и перстни, а с носа кольцо, я отправляюсь в душ. Мне нельзя испытывать такие эмоции, врач запретил!

Я лгу сама себе, Ратхор вовсе не запрещал мне даже секс и интересовался, есть ли он у меня.

Душ не просто не помогает, а приводит к мощнейшему оргазму. Мелькает мысль, каким бы тот был, примись мы с Ратхором изучать Камасутру.

Я долго лежу без сил, то споря сама с собой, то жалея себя. Никогда не жалела, но теперь, похоже, настало время. Мне невыносимо жаль того, что могло бы быть с Радживом, но чего никогда не будет из-за моего недавнего прошлого.

С этой мыслью я и засыпаю, ни разу не вспомнив о самой работе и Хамиде Сатри. Разве что про алмаз и Тадж-Махал, но вовсе не в связи с расследованием. Общение с Радживом Сингхом категорически противопоказано мне по многим причинам, и не последняя — страстное желание изучить Камасутру после посещения храма любви в Кадурахо (это вместо расследования убийства!).

Утром Раджив спокойно интересуется, как я спала, ведет меня угощаться нихари, а потом сообщает, что мы срочно уезжаем.

— Меня вызывают в Лондон из-за съемок, но ты, если хочешь, можешь остаться.

Я не хочу, мне тоже пора.

Уже в машине он осторожно интересуется:

— Джейн, ты обиделась?

— Нет.

— А украшения почему не надела, не нравятся?

Как ему объяснить, что они слишком возбуждают?

Я снова краснею. Заметив это, Сингх кивает:

— Договорились, поедем смотреть Каджурахо, когда я вернусь. Я бы действительно хотел научить тебя искусству любви, но если есть другой учитель…

С трудом пряча улыбку, которая норовит расползтись от уха до уха, я ворчу:

— Нет никакого учителя.

— Хорошо, еще поговорим. Если твое сердце свободно, то я на него претендую.

Знал бы он, что у меня за сердце!

А какого черта этот бывший булыжник так радуется? Прямо порхает, словно бабочка, из-за того, что на него претендуют.