А еще я поняла, что способна убить даже любимого человека, лишь бы не допустить, чтобы погибли другие люди. Я убивала и до Джона, понимая, что один мой выстрел спасет десятки жизней, но никого не любила. Между своей любовью и чужими жизнями я выбрала жизни и любовь для других.

За время, что прошло после гибели Джона, я не смогла, не успела полностью восстановить свой мир. Ввязываясь в расследование убийства Сатри, я надеялась, что работа поможет вернуть все на свои места, думала, что смогу понять, что такое предательство, чем можно жертвовать, а чем нельзя ради самой благой цели. И вот…

Однажды Джон сказал, что этот мир не имеет права на существование, потому что правят в нем предательство и ложь. Я спросила:

— И ты тоже?

Он согласился:

— И я, и ты, и все остальные. Никто не является в действительности тем, кем выглядит, никто не говорит того, что думает. Все лгут, что-то скрывая, все произносят лживые слова.

Я возражала:

— Я не лгу!

— Лжешь. Без этого в нашем мире жить нельзя. Те, кто говорит, что думают, — живут в психушках, и их считают сумасшедшими. Остальные, которые теоретически нормальны, говорят то, чего от них ждут окружающие.

Это была слишком глубокая философская проблема, я понимала, что Джон прав и мы действительно произносим не то, что мелькает в мыслях, а то, что должны произносить по некой договоренности, называемой нормальным общением. Но мне вовсе не хотелось обсуждать проблему с ним, к тому же просто боялась, что невольно выдам себя. Потому я перевела разговор на тему предательства:

— А предательство?

Он кивнул:

— И я. Предаю одних, чтобы другим было лучше.

С ним было очень трудно вести подобные беседы, иногда я не понимала, что это — обезоруживающая откровенность, которая, однако, никогда не приводила к выдаче секретов, или изощренный цинизм. Предпочитала считать, что первое, хотя иногда глубоко внутри шевелилось понимание, что я совсем не знаю Джона.

И вот сейчас жизнь демонстрировала его теорию поголовного предательства во всей красе.

Хуже я себя никогда не чувствовала, даже когда убила Джона.

Я не подозревала, что худшее еще впереди.

Одно я знаю точно: если неприятностей не избежать, их надо пройти как можно быстрей.

Это означает, что я должна встретиться с Радживом Сингхом и спросить его об убийстве Сатри. Потому из аэропорта Агры я звоню именно ему:

— Раджив, нужно поговорить.