— Если умирает человек, его семья становится нечистой, пока не произойдет вот тот обряд. В знак траура один из мужчин обривает голову, если умирает отец — бреется старший сын, если мать — младший, если жена — то ее муж.

У меня на языке вертится вопрос о Радживе. И снова Амрита предвосхищает его:

— Брился ли Раджив — не знаю, я его тогда не видела.

Мимо проносят на носилках завернутое в саван тело. Это никого не шокирует, не напрягает. Другого покойника везут просто на крыше небольшого автомобиля, а внутри сидят сопровождающие родственники. Это тоже нормально. Они гордятся собой — выполняли волю умершего, привезли его для сожжения в Варанаси. Я вспоминаю слова Раджива о том, что едва ли все сожженные или умершие здесь получают пропуск в рай и вырываются из цепи перерождений.

А что думает по этому поводу Амрита?

Амрита удивляется:

— Когда это ты беседовала об этом с Радживом?

Но соглашается:

— Думаю, он прав. Было бы слишком просто — прожить жизнь неправильно, а потом купить достаточно дров для костра в Варанаси. Пойдем, покажу свой костер.

Видно, этого мне не избежать.

Ниже по течению от нашего отеля расположена главная гхата кремации — Маникарника. Это от нее так сильно несло паленым.

На ступеньках ждет своей очереди семья покойника — шестеро мужчин и старик на погребальных носилках. Его голова открыта, а беззубый рот и даже глаза распахнуты. Зато весь он усыпан оранжевыми цветами. Один из мужчин обрит и завернут в белую ткань — это старший сын. Лица спокойны и немного задумчивы. Здесь невозможно быть легкомысленным, Амрита права — Варанаси особое место встречи мира живых и мира мертвых. Хотя еще неизвестно, кто из нас живей…

Амрита показывает:

— Смотри, видишь, вот здесь Раджив развел погребальный костер. — И объясняет, что один костер горит часа три с половиной. За это время должна прогореть верхняя часть тела обязательно. Главное, чтобы лопнул череп, и открылась грудная клетка… Если что-то останется не прогоревшим, не беда, все унесет река.

Я жалею, что съела курицу…

Заметив это, Амрита машет рукой:

— Пойдем, вы, европейцы, страшно боитесь встречи со смертью.

— Да не встречи я боюсь, уже встречалась, а вони!

Мы идем на гхаты выше по течению.

— Их восемьдесят — от Асси до самого моста. Примерно на двадцати горят костры, на тех, что ниже по течению. Остальные для омовения.