Я скучаю по ней. Она все так же в Нью-Йорке. Там ее дом, а мой здесь. В настоящем. Нет ничего, кроме настоящего.

А теперь мне пора приниматься за еще одну мою работу, за мои изыскания. Я по-прежнему стараюсь узнать побольше о том, что так долго исследовали Роджер и Мини, о повилике и ее таких разных названиях, например, любовное кружево, локоны дьявола. Это ботанический вампир, паразитическое растение с крошечными зелеными листочками. Оно захватывает пространство вокруг ничего не подозревающих томатов и сосет из них жизненные соки. Победить повилику очень трудно, наверное, как и остановить мои турбины.

Мне так и не удалось спросить у Роджера, годится ли для них такое название. Турбины. Мне многое не удалось у него спросить.

Выбираю себе клубничину, большую. И сочную. Одно из первых моих детских воспоминаний: я сижу в кабинете врача на столе и болтаю ногами. Доктор закрывает дверь и говорит нам, что у меня аллергия на клубнику. В ней есть такая штука, называется аллерген Fra a 1. Из-за нее клубника становится красной. Мама заставила меня запомнить эти слова. И всегда беспокоилась, не забыл ли я их. А клубника была повсюду. В школе, в телевизоре, в бокалах с шампанским, в шоколаде. Это были сексуальные ягоды. Ягоды любви. Но для меня они означали смерть.

Подношу ягоду к губам. Такая сладкая, что я чуть не плачу.

Роджер Блэр думал, что делает меня сильнее. И в каком-то смысле он своего добился. Но сила загнала меня в пустое пространство, под бездонное голубое небо, в бескрайние безлюдные поля. Здесь нет ни души и не слышно ни голоса. Если на горизонте появится спешащая ко мне Хлоя, то я буду вынужден бежать от нее. И Роджер не изменил важную часть меня, моего мозга. Я до сих пор знаю, как жить в двух разных местах. Думаю, как и большинство людей. Это то, что во веки веков поддерживает нас на плаву. Ты можешь быть парнем на клубничном поле, можешь сидеть с испачканными типографской краской руками совершенно один и страшно скучать по своей девушке. А можешь закрыть глаза и превратиться в мальчишку, рядом с которым сидит девочка, и от нее пахнет печеньем.

Наверное, мы увидимся снова. Кто знает.

Это как с той аллергией, с которой я маялся в детстве. Однажды, в пятом классе, она просто прошла. А когда я спросил доктора почему, он пожал плечами. «Думай про это так, — сказал он. — У человеческого тела есть собственный разум. Что-то внутри тебя так захотело клубники, что ты получил возможность лопать ее. Иногда все идет по-твоему. Не ломай голову. Медицина не относится к точным наукам. Так что налетай».