— Сними меня со стола! Мне запрещено к твоим рабочим столам приближаться, я все помню! — задыхаясь, попыталась новый аргумент привести, а сама уже ногами его бедра обхватывает, приподнявшись, когда Денис ее штаны вниз потянул.

— Со мной тебе все можно, чудо мое, я контролирую, — ухмыльнулся, облизнув второй сосок, ладонью под белье скользнул, растирая выступившую влагу по нежным складкам самого сладкого ее уголка.

Надавил пальцами, заставляя в первой легкой судороге удовольствия вздрогнуть.

— Денис! — может, возмущалась и дальше, но прозвучало, как самый настоящий стон, между прочим.

И он, воодушевленный такой отзывчивостью любимой жены, дальше пальцами напирал, уже во влагалище погружаясь, дразня сильнее, распаляя, пока у самого пах ломило до реальной боли от прилива крови и собственной к ней тяги.

— Что такое, золото мое? — проурчал, пируя у Талы на груди.

— Так нече-е-стно! — опять гневная интонация у девочки его золотой не вышла, голос уже сладко дрожал, гласные протяжные.

— Значит, когда тебе хочется — правильно и можно, а когда мне — нечестно? — «упрекнул» ее же словами, которые тоже вспомнить была должна. Ну и потом, кто тут недавно его у камина… соблазнял, а?

Голос крошится, блин, выдает его одержимость ею, но Шуст ничего и не прячет! Жаждет ей все показать и дать!

А Тала моргнула, очевидно, да, вспомнив, и даже улыбнулась, хоть и опять губы в стоне округлились, потому что он не прекращал пальцами на ее влагалище напирать, возбуждая, доводя до такого же каления, которое его сжигало, стоило на нее посмотреть, мля! Рассмеялась… тут же вновь застонав, бедрами на его руку подалась, ногами, пальцами самого Дениса к себе притягивает!

Бухает гулко в черепе, требуя уже иного, большего, членом в эту медовую влажность ворваться, себя по ней расплескать так, чтоб одним целым стать!

И, вот искренне, вообще нет охоты сопротивляться!

Оторвался от груди, вновь до губ, а глаза уже подернуло багровой пеленой, до того жаждет ее. Свои брюки рванул, чуть нафиг не порвав кожаный ремень. Сдернул, то ли облегчение испытав, то ли новую грань этой чувственной муки, когда член колом воспрял, тут же в ее жаркую влажность упираясь.

Все, нет сил терпеть! Ревет что-то в голове, в груди отдаваясь эхом. Видно, тот самый адовый монстр, что и зубами вцепился бы в свою золотую девочку, кровью смешиваясь.

Ворвался, влажными пальцами в ее бедра вцепившись, дернул на себя, погружаясь одним толчком. И оба застонали от облегчения, в унисон прям, слаженно так, бл*! Как он ей когда-то и обещал… Пробило дрожью через него в ее мышцы, и назад бумерангом.