— Люблю тебя, золотая моя, болею тобой! И не хочу иначе, — понимая, что напирает, вбивает ее в стол, попытался под спину Талы просунуть ладони, чтобы хоть руками смягчить для нее немного. — Хотя кто б знал, что ты такая язва вредная моя, а? — поддел, правда, где он, и где сарказм сейчас!
Реально же в нирвану нырнул по темя, захлебнулся ею!
Но и надо ж прояснить, чтоб не брала дурного в голову, не придумывала себе ничего больше. А то, блин, мыслей она его не понимала, оказывается, не так все поступки трактовала! Так пусть четко расклад понимает!
В губы рычит, точно что дракон жадный. И вколачивает себя в нее, ощущая, как огненный шар по позвоночнику от крестца к голове несется, накрывая слишком ярким кайфом. Языком в ее рот, не имея сейчас сил ничего контролировать.
А Тала ему ногтями в плечи впивается, дугой выгибается под Денисом, будто спаять себя с ним хочет! Как бы не кипятилась, а в этом на одной волне, обоих одинаково этой одержимостью-любовью кроет!
— Люблю!!! — простонала она ему в рот, когда заколотило всем телом, сжала его шею так, что и придушить же можно.
Каждой мелкой мышцей как закрутилась вокруг него, заставляя с ней в этот оргазм рухнуть, никакой же выдержки сейчас!
В глазах звезды, пусть веки и не успел закрыть, в ее шею лицом уткнулся, задыхаясь. В груди — как кузнечные меха, не успевает воздух глотать, их пламя кислород под ноль выжигает, а в голове от этого, как молотом, по мозгам стучит.
Но безумие зверя в нутре утихло, удовлетворенно заурчало, аж подвывая…
Нахмурился, пытаясь оклематься от кайфа, которым его по столу и по чуду своему раскатало.
— Блин! Там твой…
А девочка его золотая, кажется, вообще еще в себя не вернувшаяся, расплылась в такой сладкой улыбке, что ему тут же припекло ее губы по новой облизать!
— Выгуляю его сейчас… — прохрипела довольно, похоже, оценив и его старания, и молодость, и то, что замечание по праву собственности учел.
Потянулась, сама напоследок поцеловав Дениса в ключицу, пока он пытался выпрямиться, чтоб не давить на чудо всей своей массой, косточки же, блин, до сих пор торчат, того и гляди, хрустнут!
— Все равно тебе работать еще, мне надо чем-то заняться, — села на столе, осоловело хлопая глазами, как с трудом возвращаясь в реальность.
Потянулась за кофтой.
Растрепанная, пылающая, зацелованная и залюбленная им вся, как Шуст и обещал!
— Ну и убираться тебе тут не буду мешать, мне же нельзя трогать бумажки с твоего стола, — лукаво блеснув улыбкой, спрыгнула нежданно резко, метнувшись к двери, позабыв свои штаны и белье на полу… ну да, среди всех этих документов. — Жизнь еще дорога, только во вкус, можно сказать, вхожу. Учиться стрелять вот буду… Я в душ! — таки нагло продемонстрировав ему язык, заявила бессовестно, и выскочила за дверь, кое-как кофту натянув, пока Шуст расхохотался.