Точно есть какой-то секрет.

Опять к губам Талы прижался, уже нежнее, слизывая воздух и растерянность, сладковатый привкус того, как сама по нему распределилась, растеклась, устроилась телом по его мышцам, не задумавшись. Дышит в щеку тепло и сладко, уткнулась носом, тихо, а все равно прям чувствует, как раздраженно сопит. И Денису от этого расхохотаться в голос хочется.

Его драконом называет вечно, а сама? Драконица! Не менее огнедышащая, чем он.

— Ты моя, девочка золотая. Но и я же твой с потрохами… Думать надо было, когда на танцпол в моем клубе вышла, а потом еще и играть уселась за инструмент, задурила голову слабому мужчине, терпи теперь, — поддевая ее с веселой иронией, чтоб не сильно впадала в надрыв, прошептал, прижав голову жены к своей шее, кайфуя от чего-то трепетного, что окутало и их самих, и весь этот кабинет. Щенок и тот притих. — Даже не вздумай вспоминать больше про развод, Тала, я серьезно. Мы — одно целое, нам поодиночке не выжить, и не в болезнях дело. Мы же одним воздухом на двоих дышим.

— А раньше как жил? — нет, ему, определенно, нравились эти острые и ехидные нотки.

Да и огоньки в янтарных глазах! Куда лучше того напряженного отстранения, которым Тала раньше от него прикрываться пыталась.

И как же она умела управлять собой, если до этого подавляла все, только время от времени не успевая пламя прихлопнуть. Видел отдаленные всполохи, угадывал. Теперь во всей красе по нему полыхнуло, обожгло! А Шустов, как маньяк, еще больше хочет! Чтоб по всей коже языки этого пламени, целиком в ее огонь!

— А я не жил, девочка моя золотая, я тебя искал, сокровище свое, — хмыкнул, откинувшись на стол спиной, продолжая ее цепко в своих руках держать.

На то он и дракон, чтобы ее от себя ни на шаг не отпустить.

Тала помедлила… Будто хотела что-то ответить, но как раздумывала, подбирая слова. И тут снова щенок о себе напомнил. Возможно, решил, что, раз притихли все, то и на него внимание, наконец-то, обратят.

Прям завыл, что тот волчонок, надсадно, тонко, ну точно же на жалость давя. Манипулятор хитрый, блин, Денис ощутил, как чудо его дрогнуло. Ну ладно, мог дать ей повод выдохнуть.

— Так, все выяснили и тему закрыли, и чтоб больше я этого «зачем» не слышал, — мягко, но окончательно, подвел черту Шуст, прижавшись губами к ее виску. — Иди, дите свое успокой. И так, чувствую, придется мне дверь менять, все полотно исцарапал, — хмыкнул с сарказмом.

И поднялся вместе с Талой, продолжая свою девочку крепко обнимать.

— Что значит «не слышал»? А как ты залюбливать будешь меня тогда? Я не поняла… — заломила она брови под волосы.